Он поджал губы, посмотрел на шумно жующего Сила и поморщился. Быдло. Купчишка-кулачишка. Эх, надо же было ему уродиться в породу жены.
Кирстен фон Гнорь вздохнул и перевёл взгляд на дочерей. Дочерей у него две, и это явный перебор. Без приданого девчонок не пристроишь замуж, по крайней мере, за ровню. Дочерей звали Глинни и Хрусталина.
К сожалению, на его земле не было ни одного даже самого маленького месторождения этих столь ценных в их мире материалов. Золота – хоть отбавляй, алмазной и изумрудно-сапфирной гальки тоже, а вот месторождения глины нет даже самого маленького. Но дети дороже любого сокровища, и когда граф выбирал имена для своих отпрысков, он не мучался раздумьями, не сомневался, дал им такие имена, которые, по его мнению, должны были сделать их богатыми, а значит и счастливыми.
– Если тебе так уж хочется поработать, – начал беседу граф, обращаясь к наследнику, – то я договорился с фельдшером Тобом, проведёшь несколько дней в лазарете, наблюдая за ним.
Кирпачек хотел было ответить, но не успел – чинную атмосферу графской трапезы нарушил пронзительный вопль Хрусталины.
– Опять молоки порося?! – провизжала капризная девчонка. – Да сколько можно?!!
– Милая, всё остальное идёт на продажу, – ласково сказала графиня, заступаясь за любимицу.
– Да, а что, Силикат не мог наловить пиявок? – не унималась избалованная младшая дочь графа фон Гноря.
– Веди себя прилично, – одёрнула её Глинни.
– Кто бы говорил о приличиях! – граф Кирстен фон Гнорь, выплёвывая слова через сжатые в ниточку губы, резким жестом отбросил в сторону салфетку и с презрением посмотрел на дочь.
Дело в том, что недавно он собственноручно изъял из сумочки Глинни упаковку презервативов. Спасибо Хрусталине, это она наябедничала – в отместку за то, что старшая сестра отобрала у неё свою косметичку. О том, что Глинни вообще знает, что такое контрацептивы, граф и не подозревал. Мысль же о том, что дочь не только смогла их найти в Чертокуличинске, но, видимо, уже знакома с тем, как их применяют, совершенно вышибла любящего отца из колеи.
– Сделала нас посмешищем всего города, проститутка, – процедил «любящий отец», как-то забыв о том, что это супруга рассказала о развратном поведении своей дочери подругам. Не всем, а только двадцати-тридцати самым близким, и то по большому секрету.