– А чё, так и будем называть, самое подходящее для них определение. Так вот, когда я увидел сантипутов, то сразу подумал, что город нам ничем не поможет.
– Это почему же?
– Он не смог бы нас прокормить. Каждый из нас за день съедал бы столько, сколько все жители города за год. Им проще было нас убить, чем прокормить. Да и пользы от нас никакой.
– У меня таких мрачных мыслей не было, внутренним подсознанием я чувствовала, что город не оставит нас в беде, в чём мы скоро убедились.
Да-а-а, – покачав головой, – наука у них на высочайшем уровне. И что удивительно, производство продуктов питания поставлено, грубо выражаясь, на широкую ногу.
– И не только. Всё создаётся из воздуха, в буквальном смысле этого слова, – подтвердила слова мужа Эльвира.
– Заметь, в любом количестве. Вода из воздуха, мясо из воздуха, хлеб из воздуха и даже ткань для одежды из воздуха. Сидит сантипут за пультом, кнопки жмёт, – получите булочку, следом жареную курочку, шашлычок, пирожок. Всё, что душа желает, коммунизм.
– Скучно.
– И всё же мы должны благодарить их. Они возвратили нас домой.
Голос.
– Слушал тебя и удивлялся. Ты на самом деле думаешь, что был в будущем Земли и видел каких-то сантипутов? Да-а-а, покачал бы сейчас головой, только нет её у меня, однако скажу, выбрось из головы фэнтези. Ничего у тебя не получится. Выдумываешь какую-то ерунду, аж смех берёт.
– Посмейся, что тебе стоит, коли такой умный! А я послушаю, как безголовая сущность смеётся, – пренебрежительно проговорил Сергей. – Не твои ли слова о подарке.
– Подарок в том, что ты сейчас спишь. Ущипни себя.
– Ну… ущипнул.
– Что почувствовал.
– Ничего.
– В руке у тебя кусок хлеба, съешь его.
– У меня камень в руке, хотя… ошибаюсь, точно… хлеб, но он… ничего себе… – удивившись, – как вода протёк меж пальцев.
– Сон. Ты во сне. И нет у тебя никакой жены. Одинокий ты бобыль.
– Злыдень ты, Голос! Не даёшь хода моим фантазиям. Может быть, я хочу книгу написать, рассказать моим потомкам обо мне, пусть даже и в фэнтези. Не буду же я вечно одиноким бобылём. Будет у меня жена, детишки появятся, мне всего-то тридцать лет. Обо мне, – хмыкнул, – меня, – задумался, – а может быть мою, вот накрутил, мою… растудыт твою мою жизнь. Точно, мою жизнь! Нет, опять что-то не так. О себе! – воскликнув, – рассказать о себе. – И снова минутное молчание, после которого Сергей тоскливо проговорил. – А нужна ли она им, история моей жизни?