– Немцы были?
Да что они тут, замороженные все какие-то, что ли? Война-то ещё вон когда кончилась, а они всё немцев спрашивают. Плюнул я с досады в прорубь, и тут как забурлит в ней! Я хоть слабоверующий, а тут креститься начал: «Святые угодники или как вас там, – шепчу. – Спасите меня от северной водяной нечисти!»
И что ты думаешь? Поднялась из проруби труба какая-то с глазом стеклянным, покрутилась, покрутилась вокруг своей оси, в палатку к свату заглянула, мне подмигнула. Мать ты моя донская женщина, никак – подлодка? Точно она: вслед за перископом и рубка черная поднялась, с залепленными скотчем опознавательными номерами. Люк в рубке с лязгом открылся, капитан в фуражке с крабом высунулся и орёт:
– Где немцы?
Так, значит, всё же здесь заварушка с немцами началась? Опять они без всякого объявления войны на нас напали! А почему? Может, газопровод «Северный поток» как-то не так с нашими поделили?
Я к свату, тормошу его, ору благим матом:
– Вставай, немедленно! К оружию – немцы сейчас будут!
Сват глаза протёр, на часы посмотрел, зевнул и говорит:
– Ты что, компоту опился? Не немцы, а ненцы! А с ними ханты и манси. Через час должны с моря подъехать. Вот затаримся у них рыбкой по дешёвке, компот твой допьём, да домой поедем.
– А чего ж ты мне, – говорю я обижено, – впаривал тут про подлёдную экстремальную рыбалку?
– А что? – говорит он мне. – Разве не было экстрима? Замерзал же?
– Ну, замерзал!
– Лунку вручную продолбил?
– Какая там лунка – прорубь целая! Вон выйди, глянь, подлодка из неё всплыла!
– Ну, так это подводники наши. Они тоже у ненцев рыбу покупают. Испугался?
– Ну, было дело!
– А сейчас ещё и удивишься!
И только он это сказал, как в глубине этой самой Обской губы завихрился снег, послышался топот копыт, скрип полозьев, и крики: «Поть-поть-поть!». И к нашей стоянке стремительно подъехала целая кавалькада тех самых ненцев, хантов и мансов на оленных нартах. А на нартах этих – пропасть мороженой рыбы в мешках. И пошёл тут торг. Да какой там торг – рыба же здесь дешевле грибов, влёт уходит. А после торга начался такой гудёж с песнями да плясками, с братанием ненцев с русскими – я думал, губа эта Обская треснет, на фиг, и провалимся мы все к чёртовой матери, как бывало у нас на Дону. Ан нет – выдержал лед! Он тут на совесть сработан, метровой толщины.