– Закончили? – не выдержав хакерской трагикомедии, вякнул второй вояка. – Тогда проваливайте в свою халабуду. И да, обратный трансфер не предусмотрен. За проходной сеть поймаете и сориентируетесь, как туда от Придачи добраться. Чай, не маразматик.
«Ну добил, добил уже, скотина», – выжигая взглядом рябое лицо с русыми усишками, Кир вдавил гашетку до упора, искренне сожалея, что истребитель сейчас разряжен более чем полностью и на праведный хакерский гнев никак не отзовётся.
Оставив за спиной портал проходной, Кир прошёл десяток шагов, сгорбившись как нищий на паперти, и вдруг распрямился во все свои два метра, показав скрытым камерам когтистый средний палец.
– Друзьям курлык, врагам кирдык, – камеры, лишённые микрофонов, этого перла передать не могли, но и картинки было достаточно.
Внешний мир, однако, наличием устойчивого коннекта не баловал, что, с одной стороны, означало наличие на земном шаре зон, свободных от вай-фая, а с другой – повергало хакера во всамделишную, на этот раз, печаль. Мда, на «суперсекретной» базе и то ловило лучше. Со скрипом зайдя на файлообменник, Кир убедился, что Си по-прежнему там, но для полновесного входа в транскод ему уже не хватало ни скоростей, ни сил. А ведь сейчас следовало быть с ней! Поддержать, унять тревогу, задать новую систему координат в мире, где помимо боевых вылетов творится ещё до черта всего прекрасного и интересного.
– Дождись меня, Си, пожалуйста, – штурмуя занесённое снегом бездорожье, повторял Кир, пока у него не пересохло в горле.
В отличие от ифриты Лейлы, Буревестник верил в телепатию, ибо неоднократно её практиковал. А если между людьми возникает искра, отчего бы ей не возникнуть между искином и его создателем?
«Дождись меня, Си», – три последующих дня повторял в бреду седой хакер, комкая пальцами снежные поля простыней в выматывающей битве с воспалением лёгких. Едва сознание вернулось к нему, а неусыпное внимание домашних чуть ослабло, Кир добрался до собственной флэш-карты и нырнул в транскод.
Тяжело дыша, он стоял на пороге файлообменника.
Комната, ещё недавно обитаемая, была сейчас оглушительно и безнадёжно пуста.