И как только красавица Марья и усатый богатырь Гришка вышли из дому, то Нечаев их подозвал и велел садиться в повозку. Он велел кучеру гнать и выкрикнул солдатам: Мальца в каталажку!
*. *. *
Утром следующего дня Прохора вышвырнули за порог заведения, где он провел утро, весь день и ночь, а поджидавший его атаман встряхнул за шиворот и сказал: Уразумив, брат, за шо ты маялся у темнице? Прохор покачал головой в знак отрицания, а атаман рассмеялся и сказал; А за то, ще яица курицу не вучат! Разумив!
Чего же не понять то ответил Прохор и пошел своей дорогой.
Роскошь и нищета, великолепие и убожество, закон и беззаконие – все мешалось в глазах и только неизменной и божественно красивой оставалась украинская степь. Степь и солнце!
Солнце и золотые купола большого города. Это великолепие было уже близко, рукой подать… Прибавив шагу, хоть и усталость валила его с ног, он как можно быстрее хотел достигнуть заведомой цели. Войдя в городские ворота он увидел большой и прекрасный храм. Ноги сами понесли его туда. Но он был еще закрыт. Час был ранний и усевшись в тени под деревьями он стал ждать.
Мимо него промчался какой то экипаж и почтенный господин в шляпе, что то прокричаа ему кинул к его ногам монету. Только он хотел протянуть руку и поднять ее, как пожилая нищенка, что быстро выбежала из за угла церкви, ударила его клюкой по руке и схватив монету быстро убежала.
Прохор не стал возмущаться, а положив под себя суму, удобно расположился в тени каштанов и задремал… И очнулся спустя какое то время от громкого смеха, заразительного хохота… и звука убегающих по земле нескольких пар ног, пока был в раздумье открывать или нет глаза.
Открыв же он не обнаружил под собой сумы, вскочил и бросился догонять трех мальчишек- оборванцев, что были уже далеко и на ходу делили друг с другом свою добычу, но столкнулся, чуть не сбив с ног дьячка.
Экий ты нерасторопный, щось иы мени ногу то отдавил- сказал дьяк, вцепившись мальцу в ворот рубашки.
Украли! Все украли! – завопил Прошка, показывая рукой в ддаль и всхлипывая, как ребенок- Там… там письмо матушки Агафьи! Я в лавру иду…
А ну не реви! – грозно приказал дьяк и повел его до дверей храма. Долго упрявляясь с замком и тяжелым засовом, дьяк кряхтел, а когда справился со своей задачей, запустил парня во внутрь, подвел его к иконе Николая -Угодника и очень ласково произнес своим басом: Рассказывай усе… Рассказывай усе, хлопче, да молись!