Он видит. Хотя не понимает пока, что именно. Они вышли из леса и стоят перед грунтовой дорожкой, такой же, как на краю деревни, за его садом. Дорожка уходит и вправо, и влево, на сколько хватает глаз. А по ту сторону дорожки расстилается огромное поле.
Он проснулся, просто открыв глаза в стену. Закрыв их обратно, он перевернулся на спину и вытянулся. Продолжение. Он следил за этим сном, как за сюжетом фильма. Разница была только в том, что тут главный герой – он. Вдруг посреди накрывшего его от того, что сон продолжился, покоя в его голову потянулись вопросы, как бельё на верёвке от дома до дома. Каким образом большая оказалась в ошейнике? Странный, в общем-то, вопрос. Обстоятельства дня накануне ведь не затрагиваются. Может, она уже была в нём. Она же красовалась перед зеркалом, когда надела его впервые. Может, забыла снять на ночь. Ладно. Оставим это на совести дня накануне. Но меньшая провернула свой фокус буквально у них на глазах. Ну, не на глазах, иначе он бы не задавался этим вопросом. Как она умудрилась сама войти и выйти, когда бегала за своим ошейником? Она ведь всегда ждёт, что большая ей поможет. А может, не поможет. Может, он не вполне разобрался в их субординации. В голове молча повисло удивление. Посреди которого вдруг появилась свежая простыня – четыре утра?! На кой? Ни в одном сне до этого не было меняющегося ветра, все они начинались уже утром. Пусть и совсем ранним, но ведь не в четыре. Собакам, конечно, виднее, во сколько выходить, но они ведь и не выходят во столько. Зато понятно, какой ветер будет накануне. Ветер хозяйственного мыла. Пока он здесь жил, ему ещё не довелось пережить сутки хозяйственного мыла. Запах из сна был запахом хозяйственного магазина его детства. Он даже помнил, как до него идти от дома бабушки. За дом, через дорогу, мимо киоска с мороженым, обклеенного бумажными кружочками-крышечками от пломбира и розового фруктового в вафельных стаканчиках, мимо молочного, немного ещё прямо и на первом этаже жёлтого трёхэтажного жилого дома по левую руку, откуда, кстати, уже рукой подать и до дома крестной его матери. Да, мимо гаражей, мимо летней сцены… Вот, значит, какой ветер будет накануне. Интересно. А может, и четыре утра за этим.
Оставалась неделя до праздника. Он решил воспользоваться любезным приглашением главы инициативного комитета и взглянуть на памятник до официального открытия. От его дома до центральной площади деревни ходу было минут пятнадцать, если не спешить. И он не спешил. Четверть часа он наслаждался золотистым тополиным ветром. Выходному дню это золото придавало особенно нарядный вид, пусть и видел это он один.