Высоко протекает река,
По которой плывут облака.
Красиво. Песня дальше шла довольно дурашливая, но начало было красивое. Справа между холмов река разливалась в огромное озеро, посреди которого был остров с городом и лесом вокруг него.
Стоило ему начать рассматривать какую-то увиденную деталь, как рядом он видел ещё и ещё, подробности появлялись одна за другой, словно на фотографии в ванночке с проявителем. Это занятие поглотило его совершенно. Вернувшиеся собаки подсели к нему на скамейку и в том же благостном настроении присоединились к разглядыванию небесной панорамы.
– Это невероятно, – покачал он головой.
Большая что-то солидарно проворчала, а меньшая, не отрываясь от неба, постукала хвостом по скамье.
– Не завтра? – вдруг спросил он, большая фыркнула, и он добавил: – Ну, не завтра так не завтра. Подождём послезавтра.
Солнце скрылось, и облака постепенно погасли. Все трое ушли в дом. Собаки протопали под стол, и он ушёл спать.
Улёгшись, он, однако, понял, что сна ни в одном глазу. Вот надо было ему спросить. Теперь каждый день будет спрашивать? Тикать, как часы. Ожидание, конечно, штука утомительная. Лучше всего – вообще не ждать. Как-нибудь так настроиться, что когда случится – тогда и случится. А то собаки перестанут с ним разговаривать, усмехнулся он в темноту.
Было уже далеко за полночь, когда он делал себе липовый чай, стараясь не шуметь в кухне. Потом он его пил у открытого окна. И снова думал о том, что как идёт – так пусть и идёт. Высоко протекает река. Пусть течёт. Он не станет поворачивать её вспять. Зачем? Да и кто он такой? Да и вообще, как будто это можно сделать, он улыбнулся. Вот и хорошо. Сейчас он полежит ещё немного, решил он, вертя в руках сосновый пригласительный, и пойдёт ждать новый ветер.
Проснулся он утром. От того, что что-то впилось ему в бок и колет нещадно. Он перекатился на спину и нашарил рукой… обломки шишки. Он аж сел. Вот осёл! Ну осёл, ну ё-моё! А если теперь всё пропало?!
Он сбежал вниз по лестнице, запыхавшись от волнения и спешки, вбежал в кухню – ещё здесь.
– Собаки! Собаки, я её сломал!
Его горестные вопли разбудили, наверное, даже соседских собак. А эти только приоткрыли по одному глазу. Он протянул им под стол раскрытую ладонь с обломками своего утраченного сокровища. Большая понюхала руку и постучала хвостом по полу, меньшая вообще закрыла проснувшийся было глаз.