– Всё, всё это мне снилось! Честное слово, – радостно сообщил он собакам.
Пока он на ходу вертел головой, лес вдруг закончился. Он, конечно, помнил об этом и ждал этого, но всё равно это произошло очень уж внезапно. Так что не обернуться тут же было выше его сил. Он обернулся рефлекторно и тут же засмеялся этому.
Стоя лицом к лесу, он видел, что тот уходит от них и влево, и вправо до самого горизонта по прямой. Странный лес. А присмотревшись, он действительно увидел вдалеке и другие потоки других ветров других цветов. И их невообразимый бирюзовый, и те, другие, взмывали ввысь, выйдя из леса, и многоцветной рекой уносились вперёд.
Они стояли на дорожке. И правда, точь-в-точь, как за его садом. А за дорогой… А за дорогой теперь не было такой мешанины ярких красок, как во сне. Воздух действительно представлял собой своеобразный мольберт, но это никак не мешало ему видеть.
Перед ними расстилалось оно, поле. Он присмотрелся, и брови его взлетели вверх. Поле было белёсым и шёлковым от росшего на нём сплошным ковром ковыля. Откуда тут ковыль? Нигде больше в этих местах он его не видел. Да и откуда ему здесь взяться, ведь для него здесь холодно. Однако это был самый настоящий ковыль. Целое поле ковыля.
Поле, как и оставшийся позади лес, уходило влево и вправо, на сколько хватало глаз. И впереди, куда он смотрел, края ему видно не было. Впереди было видно другое. Он закрыл глаза, инстинктивно тряхнул головой и открыл их снова, от чего большая фыркнула. Впереди, как ему показалось, где-то в получасе ходьбы, стояли колоссального размера распахнутые ворота на двух столбах. На таком расстоянии ему трудно было сходу определить их размер, но и так было понятно, что они просто гигантские. Над воротами была двускатная крыша. Он видел такие в детстве, в какой-то деревне.
Воздух перед воротами мерцал и словно вибрировал. И чем ближе они подходили, тем это становилось заметнее. Ещё на подходе к ближайшему к ним исполинского размера столбу, левому, он понял, что заставляло так себя вести воздух на входе. Ветер. Точнее, ветра. Их здесь было очень много. Буйство цветов и запахов. Они дули отовсюду – сюда, в ворота. Место, куда дует весь ветер на свете, подумал он. Осенью, наверное, собираются целые ворохи разноцветных листьев. Зимой тут не пройти из-за снега всех снежных туч мира. Весной здесь наметает сугробы из лепестков цветов. В начале лета воздух белеет от облаков тополиного пуха. Большую часть всего этого ветер, конечно, оставляет по дороге сюда, да и сезоны на земле в каждую минуту времени присутствуют все без исключения. Но всё равно картины перед его глазами рисовались удивительные. Мог он себе представить такое, когда навязывался собакам осенью? Разумеется, нет. Как это вообще могло прийти кому-то в голову в здравом уме? Однако сначала он стал видеть ветер. Потом он прошёл чрез развилку сосен между двух лесов. И теперь он стоял у открытых посреди поля ворот, рядом с которыми столичная триумфальная арка смотрелась бы калиткой в деревенском палисаднике. Он стоял, пригвождённый к месту, задрав голову вверх, и не решался сделать ни шага.