Валерий подошел, посмотрел.
– Да-да, восхитительные формы, – пробормотал он.
Чувствовалось, что его фраза относится вовсе не к цветам.
Возникла еще одна неловкая пауза, которую Фролов торопливо прервал:
– А мне не дано творить, я охотник.
– Так это же замечательно! Без моих рисунков город легко проживет, а вы спасаете нас от голодной смерти, при этом рискуя своими жизнями.
– В охотники я угодил из-за отсутствия нужных для города талантов, – скромно отметил Фролов, намекая, что способности девушки оказались востребованными, раз ее не бросили на сбор корня Химеры или даров леса.
– Просто я застряла на нулевом уровне. Всю жизнь увлекалась художественным творчеством, с компьютером никогда не игралась, здесь за какой-то десяток секунд умудрилась потерять все три жизни, – в свою очередь поскромничала девушка – как будто для работы сборщицей требовался минимум третий уровень.
– А я дошел до второго, – поведал Фролов, не зная, что еще сказать.
– Ой, извините, мне пора бежать, работа ждет. А вы приходите обязательно на гончарный двор. Спросите Любу Соболеву. Меня Любой зовут.
– Очень приятно! А меня Валерием.
– Взаимно. Так вы приходите, не стесняйтесь, – и девушка послала на прощание воздушный поцелуй.
На душе у Фролова пели-заливались соловьи. Ра за разом он вспоминал посланный ему воздушный поцелуй, старательно убеждая себя:
– Это не просто дань вежливости. Я ей тоже приглянулся. Только надо не медлить, а уже в ближайшее время развить успех…
– Разминай плечи, Валера, – усмехнулся Доминик, выходя из городских ворот.
– Обойдусь. Видишь, у меня сменщики объявились, – Фролов кивком головы указал в сторону троих новичков, влившихся в отряд охотников.
Один из них был с автоматом – потенциально будущий член группировки Оглоблина. Именно так мэр рекрутировал новых бойцов. Не принуждал, едва кто-то из прибывших проходил третий уровень, а давал время осмотреться, на собственной шкуре испытать все прелести кошмарного мира. И только через месяц кто-то из ветеранов подкатывался к новичку с предложением, от которого большинство не могло отказаться. Да и какой нормальный человек предпочтет смертельно опасную жизнь охотника или разведчика спокойному и не обремененному утомительными хлопотами существованию в городе?
За воротами шутки кончились, люди посерьезнели. Насупился даже весельчак Мишаня, известный всему Херсону своими хохмами. Это он выклянчил у транслятора коробку, как две капли воды похожую на те, в которых на стрельбище лежали патроны, и кое-что еще в придачу. Каково же было изумление инструктора, мужика сурового и, похоже, ни разу в жизни не смеявшегося, когда в открытой коробке он вместо боеприпасов узрел упаковки презервативов с надписью «А че? Тоже жизнь убивает, причем в зародыше».