Остаётся только мечтать о безлюдных тропических островах или об избушке в лесу. И тишине.
За окном дождь вот-вот перейдет в снег – ноябрь в середине. Я сижу на диване с кружкой чая, грею руки о горячий фарфор, и подумываю, что надо всё-таки не лениться, а встать, и затопить печь. Это наследство тех же немцев – печь голландка. Когда всем провели отопление, папа с мамой решили её не разбирать, и в межсезонье она нас здорово выручает. Даже мы, дети, с малых лет выучились обращаться с дровами. Я люблю, когда угли уже гаснут, смотреть на рдеющие блики. Огоньки во тьме. Мне кажется, так должны видеть наши города ангелы, если смотрят на нас сверху, со своих ангельских высот.
Дрова лежат у печки – папа вчера принес. За ними не надо идти во двор – под снежный дождь, дрова высохли уже и вспыхнут тотчас. И голландка наша, окрашенная серебристой краской, медленно начнёт разогреваться, пока не станет какой-то малиновой и прозрачной от жара. Я люблю всё это, но медлю отставить чай, выбраться из-под пледа. Пожалуй, этак дождусь, что папа сам растопит печь. Вот закончит с пирогами….Он умеет всё, мой папа, и сейчас я знаю по сдобным запахам – он затеял пироги с капустой. Аромат – на весь дом, и, наверное, даже прохожие на улице поводят носами, жалея, что их не пригласят на такой вкусный ужин.
Когда-то у нас, как и в каждой нормальной семье, готовила мама. Другое дело, что мама экспериментатор и пофигист. Ей было скучно каждый раз стряпать по одним и тем же рецептам. И она всё норовила попробовать что-нибудь новенькое. Помню маму, задумчиво стоящую над пловом, куда она вывалила банку консервированных ананасов:
– Ведь, правда, в этом есть что-то восточное?
– Людочка, я не знаю, что ты имеешь в виду под Востоком… – папа смотрел на неё со всегдашней нежностью, но и с грустью – он остался голодным, – Но даже, когда я служил в Афгане, у нас такое бы (папа подбирает слово помягче) …не кушали.
– А повара бы пристрелили, – озвучивает невысказанное мой младший брат Васька.
Мама машет рукой – готовьте сами. И с наслаждением возвращается к своей работе, о которой я ещё расскажу.
Папа мечтал о пирогах. Но мама отчего-то всегда была с мукой не в ладу. Вот не дружила, и всё. Я позже не раз убеждалась, часто так бывает: у человека талант к чему-то определённому, а остальное – хоть ты тресни. Не идёт. У меня, например, в огороде капуста растёт как песня, а остальная рассада тихо чахнет. «Рассосались» – развожу я руками, когда папа спрашивает, куда девались помидоры.