– Да, конечно. Здравствуйте.
– Доброго времени суток, – ученый резво вскочил и угодливо приложился к ручке женщины. – Очень приятно.
– Ну что ж, – Исаев возвысил голос, – вас, уважаемая, очевидно, интересует, с какой целью мы обратились к ближайшей родственнице пациента. Скажу прямо: общими усилиями, не без помощи профессора, мы, надеюсь, нашли решение данной проблемы. В ходе обследования, как и ожидалось, был сделан вывод, что состояние вашего супруга больше напоминает длительный глубочайший сон.
– Летаргия?
– Гм. Нет, – Марк Сергеевич слегка скривился, – современная наука отрицает существование летаргического забытья, как такового. Это легенды. Так вот, важнейшим регулятором сна является гормон эпифиза мелатонин, именно это вещество обеспечивает его глубину и длительность. По неизвестным причинам, у вашего мужа уровень этого вещества резко повышен, что и вызывает беспамятство.
– Это можно вылечить, доктор?
– Надеюсь. И именно это мы попытаемся сделать сию минуту. С вашего согласия, разумеется. Вы не против?
– Н-нет, – посетительница слегка зарумянилась, – если это не опасно для него.
– Что вы? – врач улыбнулся и протянул собеседнице бумажный листок и ручку. – Это совершенно безобидная процедура. Как только вы подпишите этот документ, в кровь Дмитрия Фомича будет введено вещество, обратимо блокирующее рецепторы к мелатонину, что неизбежно повлечет за собой пробуждение пациента. Решайте.
Слегка поколебавшись, женщина решительно поставила размашистый росчерк на бланке:
– Действуйте!
– Прекрасненько, – подал голос профессор, – начинаю введение. Не беспокойтесь, минут через двадцать Лазарь восстанет.
Куда я попал?
Первое неприятное ощущение – тяжесть. Здесь притяжение сильнее, чем в Кнолосе. Мое тело, распростертое на спине, буквально вдавливает во что-то мягкое. Голова гудит, словно по ней шарахнули палицей, во рту странная горечь, во всех членах невозможная слабость. За всю свою жизнь я не чувствовал себя столь беспомощным.
Разве бог может испытывать подобное?
Открываю глаза. Свет. Ослепительный, режущий, жесткий. Зачем это? Глаза слезятся, но зрение быстро адаптируется к буйству иллюминации.
Осматриваюсь.
Помещение привычной прямоугольной формы. Стены и потолок цвета первого снега. Невозможно ярко. Раздражает.
Голоса.
Фокусирую взгляд. Передо мной двое: стройный мужчина и невысокая пухлая дама. Оба – в белых балахонах.