Большая ладонь с длинными пальцами ложится поверх моих, но по другую сторону стекла, и от этого жеста, я перестаю чувствовать себя настолько обреченно одинокой.
А потом Нарсул улыбается, легко, едва заметно.
Машина трогается с места, и я вскакиваю на сиденье, чтобы посмотреть назад. Как раз в тот момент, когда возле высокой фигуры Нарсула появляется не менее высокая и внушительная фигура Индарра.
21. 21
Вынырнув из кошмара, как из-под толщи раскаленной лавы, я никак не могу отдышаться. Все тело горит и ломит, голова чугунная. Я пытаюсь разлепить глаза, и мне с трудом это удается. В душной темноте камеры почти тихо, все спят, свет из грязного окошка у самого потолка бросает светлое пятно на пол.
Я снова в изоляторе, мой перевод назначен на утро. Соседки встречают меня уже по-дружески, только общаться у меня нет никакого желания. Утром перед слушанием мне дали таблетки, которые должны были немного притупить симптомы течки, но их действие вообще невозможно сравнить с тем уколом, который мне сделали, когда приходил Нарсул. Таблетки позволили мне продержаться пару часов, а когда я снова оказалась на жесткой койке изолятора после суда, меня снова скрутило.
Но организм настолько измучен и истощен, я ведь ничего не ела уже несколько дней, что меня все же вырубает, и я окунаюсь в кошмар. Десятки, если не сотни Альф, все с горящими глазами, окружают меня, трогают и тянут в свою сторону. Их прикосновения обжигают, пугают…
Щелкает железный замок, и я сжимаюсь, этот звук уже четко у меня ассоциируется с чем-то пугающим. Сердце тут же подскакивает и начинает биться где-то в горле, тяжелые шаги приближаются. Я замираю, боясь вздохнуть.
Жесткая хватка на плече, рывок — и грубая рука закрывает мне рот. Вскрикнуть я не успеваю, только испуганно мычу и пытаюсь отбиться от черной фигуры. От двух фигур или даже больше. Я истерично шарю глазами вокруг, пытаясь оценить угрозу. Несколько человек хватают, стаскивают с койки, поднимают и тащат меня на выход. Я извиваюсь в безрезультатной попытке вырваться. Мычу изо всех сил и глупо надеюсь, что кто-то из соседок проснется, чтобы мне помочь.
Последнее, что я вижу, перед тем как тяжелая железная дверь закрывается, удивленное сонное лицо одной из сокамерниц, выхваченное тусклым светом коридора.
Меня тащат по коридору все дальше от камеры, а я не прекращаю попыток вырваться, но все бесполезно. Чужие руки обхватывают меня, словно тиски. В короткий промежуток, когда потная шершавая ладонь покидает мое лицо, я успеваю закричать, но тут же получаю удар в живот и закашливаюсь, давясь воздухом. Это больно, чертовски больно. Не успеваю я даже продохнуть, как в рот тут же запихивают какую-то тряпку, заматывают голову веревкой.