— Во всем мирском. В еде, в удовольствиях…
Бывший наконец оторвался от тарелки и смотрел на Анисия слишком заинтересованно:
— В сексе?
— Естественно, — просто и без стеснения ответил Анисий.
— Даже так, — протянул Андрей и взглянул на меня. — И вы?.. — он указал вилкой на меня, потом на Анисия и снова на меня. — Вы…
За столом во второй раз воцарилась зловещая тишина.
— Конечно. Мы воздерживаемся с Таисией.
— А сколько вы вместе?
— Пять месяцев и двадцать три дня.
— М-м-м, — многозначительно промычал мой бывший. — Интересно-то как.
— Импоте-е-ент! — выкрикнул Баскервиль, вызывая смешок не только у Троицкого, но и у Агнессы Винировны. — Ха-ха-ха. Тая кр-р-расавица. Детка! Детка! Детка! — заголосил он, заставляя меня зажмуриться и желать провалиться глубоко-глубоко под землю.
Удивительная память для птицы. Отвратительно удивительная. Баксик как-то застал нас с бывшим в самой, что ни наесть интимной обстановке, и тут же поспешил рассказать об этом всем, прилетев в гостиную. И вот вспомнил сейчас. Ну почему?!
— Это естественно. Это жизнь. А нет ничего естественней продолжения рода.
— Анисий, — тихо возмутилась я, краснея еще сильнее и толкая мужчину в бедро. Надеясь, что выкрик птицы остановит его от дальнейших рассказов. Оторвать глаза от бокала с вином у меня просто не было сил. А тем более поднять взгляд на Троицкого. Но бывший не испытывал чувства стыда и продолжил донимать Анисия.
— И сколько же нужно воздерживаться?
— О-о-о, это можно делать всю жизнь…
— А-а-ах, — выдохнула Лисенок, так и не притронувшись к горячему.
— Прости. К-хе, к-хе, Ананисий, прости, мясо не в то горло попало, — закашлялся наигранно бывший. — Всю жизнь для меня точно много.
Я же не выдержала и взглянула на Андрея. Что за детские подколы?
— Ананисий? — спросила одними губами. — Серьезно?
В ответ он разыграл полное непонимание.
— Да, не все к этому готовы, — согласился мой парень без обиды и с полным умиротворением в голосе.
— Возможно, кто-то хочет произнести тост в честь моего юбилея? — громко спросила Агнесса Винировна, перетягивая все внимание на себя. — А то я как-то заскучала.
— Ты права, Агнессочка, права, — отец Анатолий засуетился за столом и, кажется, хотел встать, чтобы произнести тост, но его опередил Троицкий.
— Моя любимая бабуля, — с этими словами он поднял бокал. — Не верь цифрам в паспорте, ты настоящая красавица и утрешь нос любой сорокалетней даме.