А потом я стал пятиться, сжавшись за
тонкой преградой. Воины же, поняв, что лазеры им больше не грозят,
рванули за мной. Плотность огня возросла, я истекал кровью, едва не
оставил руку на песке, но умудрился не показать спину – иначе меня
бы уничтожили в мгновение ока. Но от последнего попадания не
удержался на прострелянной ноге, и рухнул на песок.
Это конец.
Цели захвачены. Огонь на
поражение.
Четверка турелей быстро уничтожила
оставшихся врагов, изрезав их лазерными лучами на куски. Не веря,
что мне удалось выжить, из последних сил пополз к входу на базу.
Бронедверь уже отъехала в сторону, ко мне летел строитель,
разжившийся двумя манипуляторами, похоже, отсеченными плазморезом
от автодока.
Когда дрон подхватил меня под руки, я
отключился.
— Папа, а почему дядя Ваня так смешно
ходит?
— Потому что он потерял свою ногу,
Наташ.
— А как можно потерять ногу? — с
поистине детским изумлением спросила дочь, оставив рот с редкими
зубами открытым.
Как можно потерять ногу? Ну, теперь я
точно знаю ответ на этот вопрос. Только отвечать больше некому.
Наш сосед, Иван Берестов, отслужил в
армии Директората, и ногу свою оставил в одном из походов.
Отрезали, чтобы неведомая тогда зараза не сожрала остальное тело.
Провальная, как на тот момент казалось, экспедиция в новый мир,
оказавшийся рассадником поедающих белок бактерий.
Через пару лет вынесенная с планеты
Хэ-121 зараза подарила человечеству сыворотку, раскачивающую
иммунитет настолько, что привитые могли не бояться столкновений с
новыми угрозами. Если не умер сразу, уже через сутки будешь
чувствовать себя отлично. На основе добытых «дядей Ваней», едва
перешагнувшим за порог двадцати трех лет, и его взводом микробов
держится вся Экспансия. Вот только из всего отряда остался лишь
Иван. Цена кажется крайне низкой в сравнении с открытыми
перспективами, но только до тех пор, пока не увидишь, как
единственный выживший, прославленный герой человечества, болтается
в петле, так и не оправившись от пережитого.
Я вешаться не стану, подумал,
рассматривая сглаженный автодоком обрубок чуть ниже колена. Хотел
бы сдохнуть, сделал бы это еще в камере. Хотя себе признаться могу:
пока бредил под наркозом, проводя обычный день с семьей, был готов
там остаться.
Со злостью порвав бинты на ранах,
осмотрел наращенное машиной мясо и розовые пятна кожи. Сжав кулак,
посмотрел, как напрягаются новые мышцы.