Но оказалось, что делать и впрямь ничего не придется. Только важно пройтись вдоль бортика, пощекотать пару ребятишек и усесться на трон.
– Ну и прекрасно, – с облегчением сказала Даша. – Хоть не испортим вам праздник. Во что ему пере- одеться?
Свалив в кучу бороду, полотенца, плащ и некое подобие юбки из водорослей, девушки водрузили сверху зеленую корону и, похихикав, выскочили в коридор. Тщательно заперев дверь («Еще подсмотрят, паршивки!»), Даша, не поворачиваясь, сказала:
– Раздевайся, мой хороший. Сейчас мы будем делать из тебя Морского Царя.
– Должны быть кони с медными копытами и золотой гривой, – пробормотал Данил, что-то стаскивая с себя.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Даша.
– Ну… Знаю.
– Ладно. Придется тебе обойтись без коней. Доберешься до трона пешим ходом.
Громко фыркнув, он довольно сообщил:
– Я готов.
Повернувшись, Даша так и ахнула:
– Я думала, ты уже оделся!
Данил обескураженно заморгал:
– Ты же сказала: мы будем…
– Ладно, ладно, ты все правильно сделал, – торопливо заговорила она, отводя взгляд. – Сейчас мы соорудим тебе подгузник. Еще знать бы, как это делается… Сережка у меня на горшок просился уже в полмесяца!
Достав из швейной шкатулки несколько булавок, Даша скрепила приготовленные махровые полотенца, на которых были нарисованы зеленые утята с удивленно раскрытыми клювиками. Ей сразу вспомнилось, как губы Данила вчера ненадолго стали такими же, и она жадно поцеловала их, но тут же отстранилась. Стараясь не прикасаться к голому теплому животу, она обернула его в подобие набедренной повязки и скрепила полотенца на спине.
– Ты – «да», и я – «да», – неожиданно сказал он и радостно засмеялся.
– Что – да? – Она с любопытством заглянула в его светящиеся глаза.
Теперь, когда он был хоть немного одет, Даша чувствовала себя уверенней.
Он охотно пояснил:
– «Даша» начинается на «да», и «Данил» тоже. Да?
– Да.
– Да-да, – продолжал радоваться он.
– Знаешь, мне хотелось бы всегда говорить тебе только «да».
– Говори!
– Вряд ли такое возможно, – вздохнула Даша, а про себя закончила: «Если детям ни в чем не отказывать, они через полчаса сломают себе шею».
Взяв длинную спутанную бороду, она попросила:
– Присядь, пожалуйста, я должна завязать это у тебя на макушке. Наденем корону, и ты себя не узнаешь!
Данил присел, потом повозился, встал на колени и внезапно, совсем мужским движением, обхватил Дашу и прижался щекой к ее бедру. Задохнувшись от нежности, она погладила его седую голову, а он пробормотал: