Уже на лестнице соседка просипела:
– Бегите… Открыто там. Я на минутку выходила… Шестьдесят первая квартира.
Перескакивая через ступеньки, Даша вбежала на третий этаж и с разгона толкнула рыжую дверь. Раздался вопросительный скрип.
– Здесь кто-нибудь есть?
«Солнечная сторона, – вспомнила Даша, стараясь не наступить на выползший в коридор светлый ромб. – Ксению это так радовало, когда она вышла за Бориса… Кто же мог желать ей смерти?! Только не он… Он бы и мухи не обидел…»
– Я есть, – донесся неуверенный мужской голос, и Даша, не разуваясь, шагнула в комнату.
«Ребенок! – едва не вырвалось у нее. – И впрямь – настоящий ребенок…»
Сидевший на полу мужчина доверчиво смотрел на нее и вопросительно улыбался. Он ничем не напоминал сумасшедшего, просто в его светлом взгляде не было ничего взрослого. Такую чистую глубину Даша замечала только в детских глазах. Сережкины мельчали с каждым годом.
– Здравствуй, Даня, – просто сказала она, не представляя, как можно обратиться к нему на «вы».
– Здравствуй, – радостно отозвался он. – Ты за мной пришла?
– А ты поедешь со мной?
«Лучше бы он отказался», – подумала Даша в страхе. Не от того, что он мог согласиться, а от того, как ей вдруг захотелось, чтобы он согласился.
Но Данил, не задумываясь, ответил:
– Поеду. А куда?
Не сняв меховой куртки, в которой было удобно работать, Даша присела так, чтобы ему не приходилось задирать голову. Стараясь особенно не сюсюкать, она сказала:
– Ко мне домой. В другой город. У меня есть сын. Мальчик.
У нее язык не поворачивался предложить этому седому человеку играть с ее сыном, но Данил сам спросил:
– Он будет меня любить?
– Да, конечно! Он добрый.
– А ты? Ты будешь меня любить?
– И я буду.
«Может, он теперь вообще не чувствует возраста? – озадаченно подумала Даша. – И ему все равно, сколько лет мне, а сколько Сережке? А может… А может, он притворяется?! Нет… Зачем?»
– Ты хочешь какао? – улыбнувшись, спросил Данил. – Сегодня давали какао.
«Так говорят в детских садах, – вспомнила Даша. – Или в детских домах. Может, и не было у него никакой мамы с белыми руками?»
– Я не хочу какао, – отказалась она. – Я люблю кофе. Только сейчас мне некогда. Я должна уйти… Ненадолго. Сегодня ты еще переночуешь здесь, договорились? А завтра мы с тобой уедем.
Данил согласно кивал, улыбаясь. Заливавшее комнату солнце поблескивало на его волосах, как на круглой заснеженной макушке неизвестной горы.