Выдержать невозможно, это слишком смешно. Пытаюсь замаскировать смех за кашлем. Чувствую себя последней стервой, но всё равно хохочу.
Она даже не понимает, что ей сказали что-то обидное. Лишь задорно смеётся вместе с нами. Антон не выдерживает первый.
- Я выйду в вестибюль, - он быстрым поцелуем клюет меня в щеку, - мне душновато.
Лилия вежливо дожидается, когда Антон уйдёт, потом спрашивает:
- Куда он пошёл?
- В вестибюль, - вздёргиваю брови я.
- Это я слышала, - нетерпеливо фыркает Лилька. Без Антона она не такая сладкая кошечка, которой пытается казаться, - что такое вестибюль?
Я смотрю в эти кристальные голубые глазки, но в них полная незамутненность.
Этот человек записался на курсы государственного строительства! Отпиваю воды из Антонового стакана.
- Это зал, главный. Холл. Там где люстра, как в оперном зале.
- А, с висюльками? – оживает Лилия.
- С висюльками, - покорно отзываюсь я.
Надолго меня не хватает. Безо всякого азарта доедаю свой круассан, наспех запиваю шоколадом. Лилька лепечет о бизнесе, и я навостряю уши. Но она не рассказывает ничего важного, только и говорит о скорой поездке на курорт, то ли на Сейшелы, то ли на Канары, и как же она благодарна родителям, что дарят ей такой старт в жизни… бла бла.
Так и мы в деньгах не стеснены. Родители владеют салоном напольного покрытия. За одну месячную выручку я могла бы слетать в Австралию и обратно раз пять. Но смысл этим кичиться, вроде как Лилька сейчас? Увольте.
Максимально нейтрально прощаюсь с Лилией. Она нежно улыбается, и светлая прядка челки падает на соболиную бровь: она такая красавица, вот ни убавить, ни прибавить! Но мне с ней так тесно, так душно, что дольше не выдерживаю. Прощаюсь, оплачиваю заказ и мчусь искать Антона.
Он на улице у входных дверей. Судя по бычкам у ног, выкуривает четвёртую сигарету. Я морщусь от вонючего дыма.
- Хоть бы в урну выбросил, - пододвигаю окурки носком кроссовка к мусорнику.
Антон едко ухмыляется, потом выдыхает мне в лицо.
- Ты душнила похлеще своей Лилии.
Самый верный способ обмануть его ожидания – не среагировать, не обидеться. Поэтому я приседаю, собираю окурки руками и выбрасываю их в урну. Он одобрительно приподнимает густую бровь.
Антон проводит меня домой, и у подъезда долго не выпускает мою руку. Упорно целует в губы, хотя пахнет после четырёх сигарет не как розовый куст. Я смиряюсь. У меня тоже есть привычки, которые Антон не любит. Что поделаешь, если любовь?