Созерцаем мир, его вкушаем.
Грустью от зари и до зари,
Светлой грустью сердце омываем.
Тянемся, идём наперекор.
И, порой, прогресс нам лишь мешает.
Он с душою заглушает разговор,
Влаги нашу он Любовь лишает.
Как прекрасно лесное озеро
Водной гладью, глубин просторами.
Это – ты и твоя мелодия.
И тебя я таким запомнила.
Ароматом лесов навеянный
И в воде потаённой истинный.
Ты такой же, как я, уверенный
И такой же замученный, выжатый.
Ты прекрасен во Небе звёздами
И прекрасен травою в поле.
Помнишь ты ту тропу морозную,
Помнишь счастье и помнишь горе.
Ты себя сделал сам и выстрадал.
Ты собою объял Вселенную.
Мой родной, мой любимый, истинный.
Ангел мой, я в тебя так верую!
Речёшь ты обо мне так тихо, отречённо.
Глаз омут голубых так смотрит обречённо.
И прядь седых волос лишь ляжет на запястье,
Напомнив невзначай, что было в жизни счастье.
Но тихой ночью осени, глубиною глаз
Под сомненье ставит прожитый наш сказ.
И только мы рассеяно думаем в ночи,
Потому что сердце бешено стучит.
И долгая слеза вновь ляжет на ресницы.
И лишь в ночи покой мне долгожданный снится.
Глаз омут голубых так смотрит обречённо,
И всё тусклее свет из них высвобождённый.
Мой домовой рыдает у печи
Мой домовой рыдает у печи.
Он не ругался и не матерился.
Не стал сегодня есть он калачи
И молоко. В ночь брагой разживился.
Оставил чарку даже на столе.
Впервые мне налил. Не поскупился.
Туманный взор купая в синеве,
Я чуяла, что рядом взгромоздился.
Он не корил, зла слова не сказал.
Не бросил веник даже у порога.
Впервые слышала, как домовой рыдал.
Да и сама рыдала очень много.
Обнял в ночи в постели первый раз.
Я, честно, испугалась аж в начале.
Озноб по телу даже пробежал.
А может, что знобит не замечала.
Уткнулся чем-то. Носом или лбом.
Я чувствовала: дрожь бежит по шерсти.
Он на меня нисколе не был зол.
Теперь мы редко час проводим вместе.
Бедняга ждёт. Не жалует мышей.
Но даже с ними вроде подружился.
Давно не ел гусиных тёплых щей
И с одиночеством немного примирился.
Порой от скуки даже пол метёт.
Бросает быстро. Нервы на пределе.
Ведь домовой порядок бережёт,
Но убираться – не его то вовсе дело.
Мне кажется, сроднились больше с ним,
Хотя его тогда не забывала.
Но всё же иногда средь суеты
Ему вниманья мало уделяла.
Теперь всё реже видимся, всё врозь.
Но он душой проникся и открылся.
Хотя в роду у них так не велось,