Совсем не опечалившись, Евдокия приступила к выполнению намеченных на первый вечер следственных мероприятий. Ловко подкатилась к бабушке, конфузливо ножкой шаркнула:
– Ираида Генриховна, простите за назойливость… Не могли бы вы мне какие-нибудь фотографии показать? Я ничего не знаю о друзьях Коли… Может быть, вы мне… А я…
Лицо мямлящей «Инессы» пылало от загара и выглядело достоверно заалевшим. Ираида Генриховна на мгновение нахмурилась. Пробуравила Землероеву всевидящим взором и неожиданно гаркнула:
– Милена! Принеси из моей комнаты альбомы с фотографиями! – Поглядывая на Дусю уже вполне приязненно, первая теща Ильи Муромца похлопала подагрической ладонью по ближайшему табурету и сочным басом предложила: – Садитесь, милочка, ко мне поближе. Николашиных фотографий у нас, правда, не много, но кое-что я вам покажу. – И пока Дуся чинно усаживалась и расправляла складочки на юбке, усмехнулась: – Хотите посмотреть, каким бравым молодцем ваш Коля был? Я угадала?
Евдокия смущенно опустила глазки к полу. Именно на подобную «догадливость» Ираиды Генриховны Евдокия и рассчитывала для наведения мостов. Пожилые тетушки обожают листать фотоальбомы и делать комментарии. Достаточно дождаться появления подходящего снимка, сердечно ахнуть, сказать «О, боже, какое на вас платье!», и тетя ваша со всеми потрохами. Желательно не забывать нахваливать детей и внуков, с интересом уточнять детали, а в остальном слушать не перебивая.
Рецепт сработал безотказно. Минут через двадцать «погремушка» Дуся уже вовсю хихикала на табурете, Ираида Генриховна все глубже погружалось в прожитые годы и радовалась присутствию в доме свежих любознательных ушей.
***
– Давай, Дусенция, докладывай, чего нарыла, – подкладывая под шею подушечку-валик, пробурчал Николай Васильевич.
– Пока у меня только впечатления, – призналась Евдокия, глядя в белый потолок, разрисованный колышущимися тенями, падающими от ночного фонаря. На секунду Дусе показалось, что она лежит в постели со старым верным супругом и привычно обсуждает прошедший день.
Смешно. Дома Евдокия переживала, выбирая для поездки наиболее целомудренную пижаму без кружавчиков и голых плеч. Получилось – зря. Как только Васильевич нацепил на нос очки и поворчал немного относительно буржуйской мягкости матраса, так сразу превратился в добродушного, почти родного дедушку, уступившего внучке кусочек спального места.