– Смотреть, куда прёшь не учили? – рявкнула, подлетев к нему и заглядывая в чёрное стекло шлема.
Голову пришлось задрать. Я так-то ростом не удалась, а по сравнению с разросшимся детиной, едва доставая макушкой до его плеча, сама себе показалась совсем крошечной. Но мой пыл это не остудило!
– Это ж какой скотиной надо быть, чтобы окатить грязью человека и, сделав вид, что так и должно быть, даже не извиниться?!
Не обращая на меня внимания, поставив мотоцикл на подножку, мужчина не торопясь снял шлем... хотя с мужчиной я погорячилась. Парень, лет двадцати двух-трёх – так будет правильней. Всё же соизволив повернуться, он прошёлся по мне заинтересованным взглядом, поражая непривычным цветом глаз: радужки были практически жёлтыми с золотистыми вкраплениями.
Пятернёй откинув со лба отросшие, тёмные с рыжинкой волосы он, ухмыльнувшись, поинтересовался:
– У тебя что, воду отключили, замарашка?
Задохнувшись от такой наглости, я и со словами-то нашлась не сразу. А тех, что всё же выдала, лучше бы вообще не говорила!
– Козёл! Наглая, самовлюблённая сволочь! Да что б тебя... – дальнейшее воспитанные девушки произносить не должны, но меня несло и в выражениях я не стеснялась.
– Надо же, какие нынче бомжи образованные пошли, – оборвал он мою речь, – лучше бы на душ время нашла, вместо того чтобы забористый мат учить. А то так и без язычка остаться недолго! – последнее прозвучало с явной угрозой.
Захлопнув рот, я в испуге посмотрела на сжавшиеся в одну линию красиво очерченные губы и недобрый прищур жёлтых глаз.
– Я сейчас спешу и заниматься твоим воспитанием некогда, но дам тебе совет: постарайся впредь не попадаться мне на глаза! Ну и помойся! – произнёс он с ледяным спокойствием, и это пугало намного больше, чем если бы парень кричал, брызгая слюной.
Сёжившись, я чувствовала себя букашкой перед сверлящим меня злым взглядом бугаем. Хоть качком его не назовёшь: высокий, широкоплечий, жилистый – в нём ощущалась иного рода мощь, какая-то... звериная, что ли... Я бы даже отступила, но ноги от страха отказали и всё, на что я сейчас была способна – молча хлопать ресницами.
Заметив мою растерянность, парень усмехнулся, развернулся и, зажав под мышкой шлем, вальяжной походкой направился в здание аэропорта. Бросив взгляд на широкую спину, выходя из ступора, не удержалась и тихо буркнула: