— Двадцать… — вновь и вновь повторял я, рассматривая деревню с реденькими строениями. — Всего двадцать минут…
Яркая луна, подсвечивающая витиеватые снежные сугробы на лесном склоне, вдруг пропала, погрузив деревню в полную темноту. Ветер стих, но только на мгновение, словно давая мне передышку. Окинул взглядом дома. Нереальная тишина давила на уши, стихли даже без конца воющие собаки.
— Двадцать…
Как только дверь закрылась, я бросился бежать, подталкиваемый усилившимся ветром. Он завывал, ударяясь в мелкую поросль кустарника и покосившийся деревянный забор, игриво окружил колодец, ударив по ведру, опасно покачивающемуся на самом краю, угрожающе побрякал толстой цепью о деревянный барабан, а потом затих. Я натянул балаклаву, чтобы не задыхаться от ледяных порывов. Бежал, удерживая сердцебиение. Улыбался, перебегая взглядом от одной камеры к другой. Хотел остановиться, но было поздно.
Камера, среагировав на движение, повернулась, блеснув стеклом линзы. Я скинул маску, повернувшись в ее сторону. Было глупо скрываться. Никогда не был трусом и сейчас не собираюсь. Хотелось рассмеяться и помахать ручкой, гневя ЕГО еще больше. Но передумал, продолжив обратный отсчет безжалостных минут. Время сегодня не на моей стороне, сегодня мы с ним по разные стороны баррикад.
В окне маячили фигуры, сквозь треснувшее стекло в деревянной раме доносились крики и характерный гул телевизора, транслирующего хоккейный матч. Парни рассыпалась в плотном потоке мата, грозя разнести телевизор на щепки.
— Десять… — это была задержка в минутах… Через десять минут видеосигнал достигнет центрального пульта охраны в доме Моисея. И уже через пару минут, если, конечно, я не успею смыться, в моем теле на одну дырку станет больше. Только в этот раз меня не повезут в больницу, а сбросят в колодец, как мешок дерьма.
Рванул на себя деревянную дверь погреба и вбежал, быстро переступая покатые ступеньки. Замер, вслушиваясь в шум хлипкого строения, раскачиваемого сильным февральским ветром. Дерево трещало, впуская упругие потоки воздуха вместе с угрожающим свистом. Открывал двери ногой, заглядывая в темные помещения по очереди. Скрип подгнивших деревянных половиц резал слух. А пальцы сжимали ствол в кармане. Хотелось крикнуть, но я молчал, наслаждаясь опасной игрой.