— Да, и не портите мне настроение, — я просунула в открытое окно документы. — Просто оформляйте, не говоря ни слова. Договорились? Пока я не передумала.
Лев даже не ответил, лишь мотнул головой и умчался, еле заметно подпрыгивая от радости.
Конечно, это был не самый обдуманный поступок — потратить огромную сумму, на которую я могла бы себе позволить хорошую однушку недалеко от центра, на машину, стоимость которой падает сразу, как только она покидает автосалон. Но мне нужно было ощущать свою собственность руками. Хватит с меня гербовых бумажек, которые можно было легко обойти, особенно учитывая проворность моего отца.
От прошлой жизни остались только воспоминания и телефон, забитый старыми контактами, которые, кстати, оказались абсолютно бесполезными, когда мне действительно понадобилась помощь, ну, и как бонус — пара миллионов, оставшиеся после продажи ателье и раздачи всех долгов. Я летела в самолете, похлопывая по карману шубы, где компактно разместились мои деньги, и рвала собственную душу вариантами своего будущего. К слову сказать, сжечь купюру назло отцу было самым привлекательным вариантом. Но остатки благоразумия не позволили мне сделать эту глупость.
— Да, — громкая трель телефона заставила вздрогнуть. Можно было даже не смотреть на экран, потому что в десять утра меня мог искать только один человек.
— Ося? Ты где?
— Какая разница?
— Ты должна была приехать домой сразу из аэропорта! Твой самолет сел три часа назад, — отец выдохнул. Его голос дрожал, чувствовала, как он сдерживается, чтобы не закричать. А мне хотелось улыбаться…
— Куда?
— Домой, куда же еще, Ося!
— У меня нет дома, папенька. Я бомж в этом городе, и прошу не забывать об этом!
— Прекрати! У нас шикарная квартира в центре. Тут всем хватит места.
— Нет, уж. Жить с тобой я не намерена, — говорила, а сама прикидывала, сколько денег осталось на счету после этой стихийной покупки.
— Что ты хочешь?
— Я хочу отдельную квартиру. Желательно подальше от тебя и твоих родственничков.
— Ося, это невозможно.
— Не можешь купить — сними. Но на твоей территории я больше жить не стану.
— Хорошо, — чуть помедлив, отец сдался. — Но это будет сделка.
— Сделка? На кону которой — крыша над головой твоей единственной дочери?
— И содержание, — голос отца дрогнул, пропустив раздражение. — Потому что моя дочь, насколько мне известно, еще не научилась питаться воздухом и прикрываться листьями.