Его глаза вспыхивают ослепительным янтарём. Он грубо отталкивает меня прочь.
Ударяюсь спиной и затылком о железные прутья решётки. Потираю затылок, морщась от боли и со злостью смотрю на него.
— Никогда, — хрипит он, топя меня в потоках лютой ненависти, льющейся из его чёрных глаз. — Никогда я не был и не буду тебе братом. Ты явно не в себе, если думаешь, что жалкая человечка когда-нибудь сможет стоять рядом с драконом. Ты ничто, просто пыль у моих ног.
Он вдруг шагает ближе и сжимает мне щёки. Его стальной захват явно оставит синяки. Приближается и выдыхает презрительно мне в самые губы:
— Если бы не глупая блажь отца, что опрометчиво возвысил тебя до нас в глазах всего общества… Я бы давно отправил тебя на рудники. Гномы умеют сбивать спесь с таких, как ты, зарвавшихся людишек.
Пренебрежительно отбрасывает мою голову. Внутри меня поднимается ураган ярости:
— Так отправь! Отправь! — кричу на всё подземелье. — Отправь куда угодно! Лишь бы подальше от тебя!
Его красивое лицо перекашивает злой усмешкой:
— О, нет. Я предпочту лично наблюдать за тем, как зарвавшаяся избалованная человечка начнёт молить о миске супа и сапогах господина, которые она жаждет поцеловать.
— Тогда не трать своё время, Райгон, потому что этого не будет НИКОГДА! — шепчу с презрением и злостью. — Мне жаль тебя. Хорошо, что твой отец не видит, какое дно ты пробил своими словами.
— Ты знаешь условия, — глухо произносит он, глядя на стену позади меня. — Когда надумаешь — дай знать страже.
— Никогда! — выкрикиваю яростно и зло.
— Это мы ещё посмотрим.
Он резко разворачивается, взметая плащом, и выходит прочь. С привычным лязгом захлопывается решётка и наступает тишина.
Становится холодно. Зуб на зуб не попадает. Ложусь на солому, обхватываю себя руками за плечи и подтягиваю согнутые в коленях ноги к груди. Кажется, мне не хорошо. И даже крысы теперь не пугают.
Я проваливаюсь в тяжёлое забытьё.
Жарко. Во рту словно песка насыпали и горло нещадно дерёт.
Холодно. Как же холодно. Я словно в сугробе. Меня знобит. Не понимаю, кто я и где.
Раскалённого лба касается чья-то ладонь. Она кажется мне очень холодной. Хочу отвернуться. Хватит меня трогать ледышками! Но сил пошевелиться нет, изо рта вырывается сиплый стон.
— У неё жар! — слышу откуда-то издалека смутно знакомый женский голос, вот только понять, кому он принадлежит, не могу. — Надо перенести её наверх и вызвать лекаря!