Весь двор, короче, возбудился.
В жопу мира приехали богатеи…
– К кому же они приехали? – подумала я затем. Ответ я знала, поэтому подошла к зеркалу и расчесала волосы пятерней. Прямо скажем, странный визит…
– Иди открывай дверь, – сказала Денису.
Пока он ворочал глазами, я провела стремительную инвентаризацию. Да, все верно. Тигран в Геленджике, Лида еще не вернулась с Десны, ее такса, сука, молчит – я когда-нибудь отравлю ее изониазидом, вот ей-богу, отравлю, может, отравлю вместе с Лидой. Макарычев включил радио: куда-то укандыхал и боится, что унесут его новую плазму, делает вид, что дома кто-то есть, но когда дома кто-есть, радио звучит на два тона тише – может, и его травануть заодно? Ленка, если бы была дома, фонила бы своим айфоном от стены, где стоит моя кровать, и мой собственный айфон на тумбочке раз в две минуты отзывался бы мучительным гудом…
А Максимка-даун? – спросила я себя. – Максимка дома? Или он на работе – собирает выброшенные чеки у касс «Юго-Западной»? Хотелось достроить занимательную картинку: Мерседес, Лэнд Крузер, Ламборджини и Макларен приехали к Максимке-дауну, но мое поганое сознание задавило творческий порыв в зародыше: если бы Максимка был дома, тяжелая капля водопроводной воды уже плюхнулась бы на мой засохший фикус в углу и блестела бы сейчас на солнце. Знайте все: поверхностное натяжение воды – это самая стабильная вещь на свете. Подтекающий душ Максимки-Ихтиандра посылает своих гонцов по тайным червоточинам перекрытий. Они рвут оболочку капли раз в десять минут, и по ним можно сверять Куранты.
Раздался звонок.
Денис ошарашенно посмотрел на меня, я ему кивнула. Он прямо в трусах отправился в коридор.
Первыми зашли два охранника, один – белобрысый, похожий на морскую свинку, другой – узкоглазый, с кожей, натянутой, как барабан, волосы заплетены на затылке в жидкую косичку. За охранниками – веселый красивый мужик в шортах по колено, белой футболке и дизайнерских сандалиях. Лет тридцати. Высокий, белозубый, накачанный, башка бритая – сияет богатым средиземноморским загаром. Породистый лоб, глаза синие. Морда смеется, в глазах полыхает злоба.
Меня удивил его взгляд. Почему ты злишься, дядя? Если бы Лидина такса сидела, как обычно, на лестничной площадке, еще можно было бы предположить, что она навалила тебе на голову с третьего этажа – это такая собака, с нее станется. И тут, конечно, разозлишься. Но Лида с таксой на Десне…