И вот тут-то с Веней стали происходить очень странные вещи. Началось с того, что он вдруг стал говорить правду. То есть в правде, конечно, ничего плохого нет, но иногда ее говорить не следует. Потому что неудобно, стыдно и вообще не принято в приличном обществе. Это все понимают. А Вениамин перестал понимать. Например, заявил на занятиях по литературе, что терпеть не может Пушкина за его «сюсюканье и слюнтявое отношение к любви». А потом признался, что не смог до конца дочитать «Войну и мир» Толстого, потому что скучно. Кто же о таких вещах вслух говорит, да еще при товарищах-студентах и пожилом заслуженном преподавателе, у которого очки на лоб полезли от таких слов? Сиди себе тихонько и делай вид, что все четыре тома проштудировал и удовольствие получил. И так понятно, что никто тягомотину эту до конца не осилил – читают все выборочно: или только про войну, или только про мир, или первую и последнюю страницу – но кто ж в этом сознается? Глупо и странно.
На этом студенческие выкрутасы Вени не закончились. Он смертельно обидел преподавателя истории профессора Соболева, усомнившись в правомерности положения о том, что история вообще является наукой. По мнению заносчивого студента Редина, история – смесь преувеличений, баек и откровенного вранья, принимающая любой удобный для ее толкователя вид, подобно тому, как вода принимает форму сосуда. Николай Петрович Соболев, остолбеневший от подобного хамского заявления, долго тряс лысеющей головой, возмущенно доказывая как безосновательность, так и необоснованность такой точки зрения. Удивительно, что чем больше распалялся профессор, чем красноречивее становились его доводы, тем больше сомнений в необходимости овладевать означенной наукой зарождалось в душе первокурсников. Вот ведь какой паршивой овцой оказался Веня – всю группу сбил с толку.
Досталось от Вениамина и профилирующему предмету. Здесь зарвавшийся юнец уж совсем незаслуженно обозвал психологию лженаукой, ничего с реальной жизнью не имеющей. За эту выходку наглеца едва не выгнали из университета, но потом простили круглого отличника, ограничившись строгим предупреждением. После этого случая Венечка стал осторожнее, и его высказывания уже не столь часто шокировали ученых мужей.
Помимо неприятностей в университете начались у Вениамина сложности с близкими, и опять из-за этой странной его тяги говорить правду. Ведь понятно, что если тетя Зина просит помочь копать картошку на даче, любой воспитанный молодой человек сошлется на занятость перед зачетом, срочную сдачу курсовой или еще какую-нибудь достойную причину для отказа придумает, но не будет с ходу ляпать: «Не поеду, потому что не хочу. А картошку можно на рынке купить». Тетя Зина, конечно, обижается. И девушка обижается, с которой Веня целоваться не хочет, потому что «у нее изо рта воняет». Неромантичный он, этот Вениамин.