*********
– Где родился там и пригодился, – учила меня мне сестра во время нашей очередной вылазки по магазинам – Погуляла и хватит, зачем ты рвешься в эту Канаду?
– Ну уж нет, – я упрямо пинала серым носком ботинка камешки. Мы ждем электричку – Ни разу не так. Я уеду в Канаду, и мне там будет хорошо. В Канаде не бывает электричек. Там не бывает преступлений.
– В Канаде вообще ничего не происходит.
– Вот-вот, там безопасно, понимаешь?
– Ты заметила, что ключевое слово ничего, а ты вечно ищешь приключения? Ты уверена, что тебе туда нужно?
– Ну конечно! – я была непреклонна.
Я узнавала себя в словах Эриха Мария Ремарка, который писал в своем романе «Ночь в Лиссабоне»: «Когда негде остановиться, когда нельзя иметь крова над головой, когда все время мчишься дальше. Существование эмигранта. Бытие индийского дервиша. Бытие современного человека. И знаешь, эмигрантов гораздо больше, чем думают. К их числу принадлежат иногда даже те, кто никогда не покидал своего угла»>11. Я была каким-то мысленным эмигрантом: живя в России, я любила закрывать глаза и представлять, что я не здесь. А самым ужасным чувством было возвращение. Стоишь в очереди на рейс вместе с другими русскими там, в аэропорту, и с ужасом понимаешь, что Россия началась уже здесь. И даже если ты физически находишься еще в Бельгии или США, то эта самая аэропортовая очередь любезно напомнит тебе, откуда ты родом. Потому что в отличие от всех других национальностей, именно у русских в аэропорту за рубежом все плохо, и они не стесняются громко об этом рассказывать. Как в анекдоте: «Это твоя родина, сынок». Они не понимают объявлений на английском, уже устали от долгого ожидания, недовольны рейсом и погодой, они обгорели, простудились и, в конце концов, почти обижены на то, что срок действия их визы закончился. Они завидуют тем, кто только что приехал или просто здесь живет. Ведь вокруг по-прежнему ходят все те же испанцы или американцы, которые родились точно такими же, но куда свободнее, и им не нужно преодолевать все круги ада и переживать из-за того, что визу могут не дать. А возможно, очередь просто не хочет возвращаться в Россию? В нас до сих пор живет ощущение железного занавеса, который вот-вот захлопнется навсегда и мы больше никуда не поедем?
Я помню, как всякий раз мучительно было вынужденно стоять в этой русской очереди за рубежом пусть даже 15 минут и отвечать на вопросы соотечественников. Потому что я не хотела быть русской. Как бы ужасно это ни звучало.