Перед Борисом из
ниоткуда возник какой-то дядька явно запойного вида. «Сколько же
под Новый год дураков кругом вылазит», — подумал Борис, а вслух
сказал:
— Дядь, мне
самому, если что, бухнуть особо не на что, так что я тебе не
помощник. Скоро конкуренцию тебе составлю у супермаркета. Вместе
будем по червонцу стрелять. С Новым годом тебя.
Борис высвободил
руку и уверенным шагом пошёл к магазу.
— Контролируй! И
будь начеку! Они не удержат свой гнев, и скоро он вырвется наружу!
— послышалось вдогонку.
Борис не стал
оборачиваться, а лишь ускорил шаг.
В супермаркете
тоже всё дышало предчувствием праздника. Последние из запоздалых
людей — кто с работы, кто по забывчивости — докупали майонез,
шампанское, колбасу и нарезку. Глядя на всё это, Борис
почувствовал, что тоже голоден. На штукарь не разгуляешься, но
что-то съесть надо. Он взял четвертинку водки, бутылку дешёвого
шампанского и дешёвую колбасную нарезку. Да ещё осталось немного
денег на утро.
Он постоял в
тамбуре магазина, делая вид, что кого-то ждёт, а потом вышел на
улицу. Уже появилась мысль, где ночевать. Увы, на теплотрассе.
Раньше у этой теплотрассы ему доводилось кормить голубей. И это
были классные моменты. А теперь случилось так, что придётся самому
тут ночевать.
Борис часто тут
бывал и знал, что люк здесь не закрыт — крышка постоянно или
проваливалась одной стороной вовнутрь или, реже, лежала ровно,
создавая иллюзию, что заперта. Поэтому попасть вовнутрь проблем не
составит. Главное дождаться, пока поток народа убавится.
Борис глотнул
водки прямо из горлышка, поморщился и продолжил ожидание. Время
тянулось медленно, но вот улица опустела, и даже бездомных котов,
которые часто грелись тут от пара, выходящего через щели, сегодня
не было. Борис тихо отодвинул крышку люка и спустился в
теплотрассу, стараясь не испачкать одежду. Крышку он за собой
задвинул и искренне надеялся, что кроме него в эту новогоднюю ночь
никто сюда не пожалует.
Он включил фонарик
на телефоне и время от времени отпивал из горлышка чуть-чуть водки,
закусывая тонким ломтиком колбасной нарезки. Было тепло, влажно,
беспокойно и вообще как-то странно на душе, необычно — ни разу вот
так он не отмечал Новый год. В его душе бушевали и отчаяние и
злоба, и ревность, и надежды на будущее, и тревога за сложившуюся
ситуацию. Но он понимал, что сейчас не надо думать о чём-то
масштабном всерьёз, тем более. Что в нём было уже две бутылки пива
и почти четвертинка водки.