Есть в этом что-то первобытное, настоящее, нерафинированное. И сразу перед глазами плывет образ, где Хан размахивает своими кулачищами и пот бежит по его виску, а стальной пресс...
Срань Господня, Татьяна Юрьевна, тебя куда это понесло, а?
Сглотнула, поерзала на стуле, а потом вздрогнула от неожиданно тихой, но раздраженной реплики начальника:
- Да невозможно же так работать!
Ручку от себя отшвырнул, распечатки тоже и смотрит на меня так, будто бы я причина всех его страданий в этом грешном мире. А у меня аж сердце к горлу подскочило и заметалось там будто в припадке.
- Увольнять меня все-таки будете, да? – испуганно пискнула я.
- Увольнять? – нахмурился Хан, а потом вдруг усмехнулся, - Нет, Тань, не увольнять!
И вдруг резко поднялся со своего стула, подаваясь в мою сторону. Вскрикнула и тоже подскочила как ужаленная, убегая от него по кругу брифинг-приставки.
- Хотя нет. Уволю, если ты еще раз обратишься ко мне на «вы», - угрожающе зарычал и снова подался ко мне. Ну, а я от него, собственно.
- М-марк Г-германович...
- Иди сюда, - почти схватил меня за пиджак, но я успела увернуться.
- Ты...вы...ошалел...ли совсем?
- Да! Ошалел, Тань! Сюда иди, сказал!
- Зачем? – пискнула и навернула третий раз вокруг его стола.
- Надо!
Резкое изменение траектории. Рывок. И вот я уже стою, прижатая в углу к его сильному телу. Дышать совершенно не способна, только открываю рот как рыба и задыхаюсь, пока он просто стискивает меня в своих руках.
Поднимает одну ладонь и за шею будто бы приковывает меня к стене, а затем наклоняется и прикусывает нижнюю губу, буквально прожигая меня сталью своих глаз. Прикрывает веки, вдыхает полной грудью, и я замираю в ожидании того, как он набросится на меня.
- Нет, нет..., - шепчу я сбивчиво, чувствуя, что кровь в венах уже почти вскипела.
- И за это слово я тоже буду увольнять, Таня.
Его губы так близко. Еще чуть-чуть и будет короткое замыкание. Да куда уж там? Меня уже колошматит как ту Каштанку!
Ой, спасите! Помогите! Кто-нибудь, умоляю!!!
- Марк Германович, к вам Герман Адрианович. Говорит, что дело срочное, - вдруг оглушает нас голос секретарши Хана по внутренней связи, и мы оба вздрагиваем, а потом и смотрим друг на друга как душевнобольные.
Господи, это его отец что ли пожаловал? Ой, мамочки...
С писком пытаюсь выпутаться из его рук, но он не отпускает, пытаясь заглянуть мне в глаза.