В сетку из рубинового сока, который я сформировал как щит. От
удара меня отбросило метра на три, но я всё равно атаковал, сок
замерз, сформировав полую, огромную булаву. И я ударил по морде
зверя, оглушая его. А сок оплел его тело, связывая словно
веревка.
— Валим, валим отсюда! — прокричал я на стоящего в шоке
мужика.
— Бежим! За мной! — прокричал крестьянин, и мы с ним понеслось
по тропке. — Не сходи только с тропы, а то подохнешь!
— Ахонолусьи-и-и-и-и, покажись, — приказал я рунам и понял, что
если медведь понимает, что такое руны, то он за нами не
сунется.
Тропа в лесу петляла словно змея, а вокруг тропы были рассыпаны
руны, сотни, тысячи разных рун. Но позади прогремел рев. Хозяин
этого леса решил все-таки преследовать нас. Где-то параллельно нам
целые деревья падали, прокладывая путь медведю, который знал про
руны, но не собирался отпускать нас из леса живыми.
Впереди была поляна, и на нее выскочил медведь, пересекая нам
дорогу. Я устал бежать и затормозил, когда мужик кубарем полетел
под лапы медведя.
— Я из тебя вино сделаю, — быстро, но плавно я взмахнул руками,
почувствовав единение и как кровь во мне и медведе колыхнулась в
едином такте. Сил уходила куча.
Но я был очень зол. Резкое движение в обратную сторону, в глазах
потемнело, а медведь упал на землю.
— Твою ж мать! — взвыл я от боли. — Я сейчас сознание
потеряю!
И начал падать на землю, и уже не важно, победил я медведя или
нет, я сам теряю сознание.
— Прекрасная работа, ученик, — проговорила Кин. — Но этой
техникой нельзя убить живых! Это нелетальная техника и медведь
сейчас очнется!
И это было последнее, что я услышал.
Иногда, совершая ошибки, ты молишься, чтобы расплата не была
такой большой.
Молился и я, ведь медведь, очнувшись, не будет дожидаться, когда
очнусь я. Ему неведомо благородство, сожрет, порвет и нагадит на
мой трупик. И всё.
Приходил я в себя с трудом и с радостью, ведь если я приходил в
себя, значит, я очнулся быстрее медведя. Вариант того, что я очнусь
внутри медведя, рассматривался, так как каждая косточка болела. И я
не особо понимал, в каком нахожусь состоянии, так как слабость была
просто чудовищная.
Мне было плохо, всё болело, а звуки, которые приглушенно
доносились до меня, были странные. Они обнадеживали лишь тем, что я
не внутри медведя.