— Интересно, — глаза лича зажглись зеленым пламенем. — Ходящий
меж мирами, я услышал тебя, попробую…
— Ходящий меж мирами? — спросила Катарина, но ее перебила
Лили.
— Ой, не забивай себе, Катарина, голову. Он у нас-то повелитель
воды, то темное порождение. Вот еще один титул, — весело
проговорила сестра, раскладывая письменные принадлежности на столе.
— А кто писать будет договор? Я в этом не сильна.
— Ха-ха-ха! — гулко рассмеялся Лич своей костлявой пастью с
медными зубами. — Кто будет составлять самый важный договор между
мертвыми и живыми?
— Я, — тихо проговорил я. — Если вы, конечно, не против,
Мертвый.
— Ты как раз между нами, — задумчиво проговорил Лич, и листы
пергамента с чернильницей сами подлетели ко мне. —— Пиши, воин,
скрепим этот договор кровью.
И я писал первый свой в этом мире договор, писал его кровью,
своей собственной, создавая первый документ новых земель на тему,
как все существа проклятых земель будут сосуществовать. Насмешка
над всеми правилами, насмешка над тьмою и светом.
И вот уже на закате мы выходили из пещер вместе с личом, не как
друзья, а как союзники. И направились в телеге в столицу в
последних лучах заката.
— И правда новый дивный мир, — улыбнулся я, помахав скелету в
красном балахоне, который при нас поднимал кролика из мертвых,
которого убил сейчас, сожрав его душу. — Не думаю, что от мертвого
будет много проблем.
Время, мне всегда не хватает времени. Было бы время и не было бы
у меня проблем. Но времени нет.
Время мой единственный ресурс, которого критически не хватает, у
меня нет проблем с деньгами, женщинами и даже с магией. Казалось
бы, вот оно, счастье. Но нет.
Жизнь протекает моя на острие ножа, и я бегу по этому ножу
изрезав ноги, и всё никак не могу остановиться, перевести дыхание,
позволить себе осмыслить происходящие, подготовиться к следующему
этапу.
Мне не дают перевести дух постоянные события, словно боясь, что
моя жизнь как искорка затухнет без движения, так и не став
пламенем.
— Хотя какое пламя, я же водник, ну да ладно, это уже тонкости,
— вздохнул я своим мыслям, пробираясь тайком на крышу лавки, сжимая
в руках теплое одеяло. — Водники не должны думать об огне!
Постепенно я чувствую в себе изменения из-за постоянной спешки,
нет, гениальность не вернулась, я чувствую иное.
Как становлюсь тем, кого так не любят остальные, что узнав мою
стихию, сразу говорят, что это плохо. Водники, они же такие
мерзкие, язвительные, холодные, высокомерные. И мне кажется, что я
понимаю, почему водники такими становятся, и я сам становлюсь
таким.