– Что ты там ищешь? Ты же видишь, я рядом!
Я резко выпрямляюсь. Спокойствие! Это просто галлюцинация. В комнате никого нет, кроме меня и плюшевого медведя. Непроизвольно, как в детстве, я крепко прижимаю к себе свидетеля моих ночных страхов.
– Перестань меня так тискать! Ведь убил уже один раз, хватит!
Я ослабляю хватку и с ужасом смотрю на старого потрепанного медведя, который уставился на меня своими черными пластмассовыми глазками.
– Да-да, это я с тобой говорю. Куда могу, туда и вселяюсь.
Я стою в оцепенении, разинув рот. Это не сон! Я вижу, как шевелится рот, покрытый бело-коричневой шерстью.
– Ну здравствуй еще раз, Томас Дримм.
– В‐в-вы знаете, как меня зовут?
– Не бойся, полицию вызывать не буду. Это останется между нами. Всё, о чем я тебя прошу, – продолжай думать обо мне. Идет?
Я поднимаю руку и лепечу: «Клянусь». Я видел, так делают по телевизору. И прибавляю поспешно:
– Не наказывайте меня, мсье! Я извиняюсь за то, что с вами случилось! Я не нарочно!
– И что это меняет, дуралей?
Стиснув зубы, я судорожно сглатываю слюну. Я не должен терять голову. Надо просто помнить, что у меня подростковые галлюцинации. Так объяснила мать, когда в прошлом году мне показалось, что ее обнимает господин Бюрль из Министерства игры, который пришел с очередной проверкой. Она тогда сказала: «Это гормональное. Ты входишь в подростковый возраст, у тебя начинается ожирение, ты сейчас психически нестабилен, ты слышишь голоса и у тебя видения. Вот и всё. Это называется галлюцинацией переходного возраста. Ясно?»
Обратившись к потолку, я спокойно и торжественно объявляю:
– Повелитель игры, сущий на небесах, это не моя вина, что я убил старика, но мне очень жаль, что он умер.
– Довожу до твоего сведения, что мне тоже. Столько всего надо было сделать, я не успел закончить свои исследования! Ладно, главное, ты меня слышишь. И потом, я всё-таки должен тебя поблагодарить.
Я вздрагиваю и снова всматриваюсь в плюшевую морду.
– Поблагодарить? За что?
– Потом объясню. А сейчас возьми нож и разрежь мне рот побольше. Жутко неудобно в этом плюшевом мешке, а тут еще приходится разговаривать крохотным ртом шириной в два миллиметра!
Я вглядываюсь в черные пластмассовые пуговки, которые абсолютно ничего не выражают.
– Вы просто галлюцинация переходного возраста, понятно?