– Да уж…– Степан тяжело вздохнул. – Знаете, о чем иногда мечтаю,
товарищ капитан...Вот бы мы все-таки построили развитый социализм,
в котором не было бы полицейских…
– Ты мне тут повыступай! – Рявкнул участковый. – Давай, начинай
уже работать. Вернусь через час.
Степан хмыкнул, показал средний палец закрывшейся за ментом
двери, сполз со стула и направился к столику, где лежал весь его
рабочий инструмент.
Вообще, конечно, вскрытие делать смысла нет. Парня в реанимации
"вскрыли". Вернее, они-то его спасали, как бы. Да и показатели все
в норме. Кроме кое-каких нюансов по крови. Но... Прав чертов
Иволгин. Прав. Что-то здесь не так.
– Интересно... А меня господин Забелин тоже дрюкнет? Если я без
согласования и личного отцовского благословения в парнишке
поковыряюсь... Хотя... Можно ведь аккуратненько...
Стёпа разговаривал сам с
собой. Его внезапно посетила мысль, которую он намеревался
воплотить в реальность. Василий Петрович ссылается на
переохлаждение. Но это очень, очень маловероятно. Не похоже на то.
Вообще никак не похоже. А Василию Петровичу до пенсии хрен да ни
хрена. Он сто лет в медицине, редко ошибается. И вдруг столь
нелепое заявление.
– Ну что ж... Проявим
инициативу...
К каталке с трупом
Степан стоял спиной и того, что там происходило, не видел. А
зря.
Для начала правая рука парня вдруг дернулась. Потом, что
выглядело совсем неожиданно, труп резко принял сидячее положение. И
это было из ряда вон. Не должны мёртвые сидеть, стоять или бегать.
Им по статусу недвижимость положена. На то они и мертвые.
Простыня медленно съехала с лица трупа вниз, скользнула по
животу, по бедру и бесшумно упала на пол.
Покойник, а он точно был покойником, о чем свидетельствовала
характерная бледность кожи, не сильно бодрый вид и не так давно
вскрытая грудная клетка, которую слава богу зашили, опустил голову,
с удивлением рассматривая свои вытянутые ровненько ноги. Затем он
осторожно поднял руку и потрогал свежий шрам на груди. Чем-то парню
этот шрам не понравился, потому что лицо покойника скривилось в
недовольной гримасе.
– Что за ерунда? На кой черт они меня резали? На органы, что ли?
– Раздражённо поинтересовался труп.
Вопросы, наверное, были заданы чисто для проформы, потому как по
сторонам безвременно почивший не смотрел, а значит, ответов не
ждал. Его больше интересовал некрасивый шрам на собственном
теле.