— Это моя музыка, Арина. Мне она не по мозгам долбит, а будоражит кровь в венах, — ответил я, не отрывая взгляда от перемещающейся по залу Санечки.
Сумарокова выглядела невероятно соблазнительно в этом роскошном платье. Обнаженная грудь под полупрозрачной тканью заставляет моё либидо биться в конвульсиях от желания увидеть соски, скрытые под кружевными узорами вышивки. Движение атласной ткани юбки завораживают, и я жадно ловлю моменты, когда её ножка появляется в разрезе.
— Обожаю смотреть на тебя, когда ты крутишь эти штуки! Тебе говорили, что ты невероятно горяч? — убирая мою челку со лба, томно выдохнула мне в лицо Ариша.
— Интересно… — пробормотал я, поборов в себе желание убрать её руки с моих волос.
Нахрен я заставил её переодеться? Лучше бы она и дальше продолжала скакать в мини-тряпке, смешиваясь с толпой девчонок в таких же блядских обрезках мануфактурной промышленности! А сейчас она выглядит как самый лакомый кусочек для всяких негодяев. Невероятно соблазнительна и в то же время слишком наивна и невинна, что сводит придурков, вроде меня, с ума от желания затащить её в постель. Именно поэтому я должен за ней присматривать.
— Тони, малыш, мне кажется, ты не рад меня снова видеть, — обиженно надула губы Арина.
Наверное, я должен быть внимательным к даме, но в данный момент меня занимала не она. Сашенька, высокомерно вздёрнув нос, стрельнув в меня пьяным взглядом, едва не растянулась на полу. Недотёпа! Предотвратил встречу курносого носа и паркета какой-то Казанова, явно припершийся сюда, чтобы найти кому присунуть свой вонючий огрызок.
— Я не твой малыш… так, стоп! — выпалил я, глядя как Сумарокова вместо секундной благодарности подхватывает под руку этого гамадрила и идёт с ним к бару.
— Опять присматриваешь за своим хомячком? — цокнула языком Ариша, проследив за моим взглядом.
Раздражение прокатилось по венам, как цунами. Санька давно перестала походить на хомячка! И… только я могу её так называть!
— Она не должна находиться одна, — неохотно бросил я, а мои руки на автомате уже заряжали длинный фристайл треков.
— Так она и не одна, — сладким голоском проговорила Арина, касаясь губами моей щеки.
— Вижу, — сквозь сжатые зубы цежу я.
В том-то и дело! Сашенька олицетворение идеальной женщины. Она чиста и свежа, как майский ландыш. Она неприкасаемая!