— Одинцова, — вздрагиваю от тихого голоса Тимура. — Пришла?
Оборачиваюсь через плечо, и он меня одаривает белоснежной улыбкой. Хорошо выглядит. Светлая легкая рубашка с расстегнутым на несколько пуговиц воротом и узкие брючки из тонкой шерсти. Поигрывает ключами от машины, оценивающе меня осматривает и щерится в улыбке:
— А где же твое коронное “Анна”, Одинцова?
— Да лучше Одинцова, чем Анечка, — я хмурюсь.
— Тогда я отказываюсь от Одинцовой, — хитро щурится, — будешь Анечкой, Анечка.
Подплывает и локоть отводит, ожидая, что я возьмусь за него. Так я и делаю, потому что больше смысла выеживаться перед ним и строить из себя недотрогу.
— Вот и умница, — шепчет на ухо и ведет по тротуару к толпе.
Один из охранников отгоняют недовольных девиц и парней в сторону и молча пропускает меня и Тимура за красную ленту к черной двери, которую услужливо распахивает второй охранник. Нас провожают завистливыми взглядами, и мне хочется обернуться и сказать, что я тут случайно оказалась.
— Выдохни, Анечка.
— Мне тут не место.
— Почему?
— Потому что мне не нравятся такие заведения.
Я теряюсь в полумраке, вспышках света и громкой музыке. Тимур ведет меня через темный зал к стальной черной лестнице, у которой тоже стоят охранники. Они откидывают цепочку, кивают Тимуру, и мы поднимаемся на второй ярус, что поделен на несколько пятен низкими диванчиками и столиками.
— Ты просто не умеешь веселиться, Анечка, — с философскими нотками говорит Тимур, — поэтому и заведения такие не по душе.
За дальним столом нас ждет Рома, развалившись на диване с бокалом виски. На подлокотник скинут пиджак, галстук висит удавкой под расстёгнутым воротом. Улыбается и делает глоток крепкого пойла.
Я хочу сесть в кресло или на угол дивана, но Тимур вынуждает меня опуститься рядом с Ромой и сам садится по другую сторону. В ушах вибрирует музыка и отзывается частым сердцебиением.
— Привет, Анюта, — его дыхание касается уха. — Рад тебя видеть. Очаровательное платье. Подчеркивает все твои достоинства.
Я обращаю на него взор и чувствую запах виски. Глаза Ромы блестят, зрачки расширены, а на лице играет легкая и пренебрежительная улыбка.
— Привет, Рома, — отвечаю я, и сдувает с моего лба тонкий локон.
Тимур тем временем раскладывает из ведерка металлически щипцами кубики льда и разливает виски в стаканы на два пальца.