Супружеская пара с пятью детьми из Жана-Аула, прожившая в Казахстане 14 лет, также не собиралась покидать Казахстан. (По словам жены, «так-то запросто там можно жить».) В Казахстане у них был свой бизнес, появилось много друзей и знакомых, которых им было жалко оставлять и по которым они сейчас, вернувшись в Кош-Агач, скучают. Живя в Казахстане, они каждый год гостили в Кош-Агаче. Две их дочери (старшей было всего 8 лет, когда они мигрировали в Казахстан) вышли замуж за кош-агачцев и вернулись на Алтай («Они уехали, что нам оставалось делать?») Но главной причиной стала болезнь мужа. Болезнь оказалась серьезной, лечиться в Астане он не захотел: «Я, говорит, помирать на родине хочу. ‹…› Пришлось ехать». Из бесед с другими информаторами также можно было понять, что болезнь, а следовательно, вероятность умереть «на чужбине», обостряла чувство родины. Одна наша собеседница рассказывала, как заболела в Казахстане: «Я от их врачей ушла. Мне казалось, я умру, если к их врачам пойду. Родина есть родина. Даже чай по-другому здесь заваривают. Что означает слово “Родина” с большой буквы – мы на себе испытали» (ПМА 2006, Кош-Агачский р-н, Джазатор: Н.Н.). Когда в Казахстане умер ее отец, брат сразу же стал организовывать переезд обратно, «испереживался», что может умереть в Казахстане. Так в экстремальной ситуации «историческая родина» превращалась в чужбину, и становилось понятно, что настоящая родина – Алтай, Россия.
Осознание малой родины кроется и во фразе «Моя родина – Калмакстан», которую приводит в своей статье Н. А. Тадина и комментирует: «Я не сразу поняла ее, потому что впервые услышала, чтобы Горный Алтай называли “Калмакстаном”. Такое название звучало непривычно. Немудрено соотнести его с прозвищем “калмак” – как прозвали алтайцев местные казахи. Оно связано с периодом противоборства Казахских ханств и Джунгарии, располагавшейся в верховьях р. Иртыш (с XVII – середины XVIII в.), когда предки алтайцев были ее подданными. С тех пор в этническом представлении казахов алтайцы воспринимаются как часть ойратов, называемых “калмаками”» (Тадина 2008: 316). Для многих в Казахстане репатрианты так и остались в известной степени чужаками – «алтайцами», «монгольцами», «китайцами». Это региональное отличие наложилось на социальную неоднородность казахов Казахстана, воссоздаваемую в соответствии с представлениями о соподчинении жузов, племен и родов. Драматизм разделения на «своих» и «чужих», «местных» и «пришлых» показан на языке документалистики в замечательном фильме об оралманах Асии Байгожиной «Елимай» (Алматы, 2007).