Пришелец скривился.
- Я же говорю… Не совсем. Телесно
иногда да, иногда нет.
- Не понял… - наморщил ум Славик.
- Слушай, отстань, а? А то я сейчас
шагну в пустоту и больше ты меня никогда не увидишь. А ведь тебе
интересно узнать мою историю? Да и харюзов поесть хочется.
Славик уже отошёл от испуга.
- А у тебя есть история? – спросил
он.
- Есть, - просто ответил
пришелец.
- Тогда хочу.
- Тогда наливай.
- Хе-хе…
Славик достал из рюкзака пол-литровую
фляжку с коньяком и спросил.
- Есть во что?
- Естественно.
- Для пришельца ты очень по-нашему
говоришь и ведёшь себя. Словно тут вырос.
Пришелец, как раз вышел из избушки
неся два гранёных стакана.
- А я и так тут вырос. Э-э-э… Только
умер когда-то. А теперь вот воскрес.
- Иди ты! – продолжая улыбаться во
все свои белые имплантированные зубы, выдавил из себя Славик.
- Да не ссы ты, - проговорил пришелец
в тон, отбирая у Славки из его, онемевших вдруг, рук фляжку.
Славка уже открутил крышку фляжки и
мог, уронив емкость, пролить драгоценный продукт, успевший
наполнить окружающее пространство душистым ароматом.
Держа стаканы на раскрытой ладони,
как на маленьком столике, пришелец ловко налил в них на два пальца
коричневой остро пахнувшей жидкости и двинул ладони к Славику. Тот
сильно удивился ловкости пришельца и машинально один стакан взял.
Пришелец ловко перехватил другой стакан и придвинул его в
Славкиному.
- Будем, - сказал он, аккуратно
звякая посудой, и выцеживая жидкость через чуть сжатые сбоков
губы.
- Будем, - повторил Славка и проделал
тоже самое.
Пришелец и пил, как человек, знающий
толк в хороших напитках. Прежде чем приникнуть губами к стакану, он
провёл над ним носом, слегка поворачивая голову с лева на право и
втягивая в себя воздух. Славка отметил это машинально и приникнув к
граням, с удовольствием впустил в себя поток «эксового» напитка. Он
любил настоящие коньяки. Пил-то, конечно, и водки, и самогоны, и
виски. Лёгкими спиртными напитками тоже не брезговал. Пиво особенно
хорошо шло где-нибудь на речке на рыбалке.
- В смысле, воскрес? Как так
умер?
Вячеслав Юрьевич Устинов был
прагматиком и не верил ни в бога, ни в чёрта, а тем более в
воскрешение мёртвых, а потому, слова явного «не человека», а
пришельца, ввели его в ступор, из которого он, правда, быстро вышел
благодаря коньяку, растёкшемуся по его телу приятным теплом и
снявшему спазм сосудов в голове.