Фэру до боли захотелось подойти к ней, прижать к себе, и ощутить, как она плавится от желания в его объятиях. Снова услышать ее стоны, увидеть, как она выгибается под ним в экстазе. Его выдержка таяла на глазах, и он не мог больше не мог бороться против того влечения, что испытывал к Лив.
«Нельзя, - сказал он сам себе. - Выкинь эту девчонку из головы!»
Только вот сделать это будет совсем непросто. Он не смог забыть ее, будучи императором, сможет ли отказаться от нее сейчас?
14. Глава 14
Эйдория
Чернила капнули с пера на бумагу, и на ней расплылась жирная клякса. Выругавшись, Фэрион смял лист и запустил им в угол. Он целый час бился над этим посланием, но буквы упорно не хотели складываться в слова, а смысл, который он хотел вложить в письмо, ускользал от него. И он прекрасно понимал, почему.
С досадой отбросив бумаги в сторону, император поднялся и подошел к окну. Не то, что бы он надеялся там кого-то увидеть, слишком уж много времени прошло, и принцесса наверняка давно ушла. Но его все равно неудержимо тянуло убедиться в этом самому.
Когда он выглянул во двор, его первым порывом было броситься на улицу. Ведь Оливия до сих пор сидела там же, где он ее оставил. Сердце болезненно защемило, глядя на поникшую, опустившую голову девушку, и неудержимо захотелось подойти к ней, обнять и попросить прощения за то, что вел себя как последняя скотина. Усилием воли он пресек это желание. Не хватало, чтобы он бегал за какой-то принцесской. И так он позволил себе больше, чем должен был.
Он собрался было отойти, чтобы вернуться к треклятому посланию, но заметил, как к сидящей на земле Лив кто-то подошел. Император пригляделся и узнал главу собственной стражи. Эрвин что-то сказал принцессе, отчего она, подорвавшись с места, чуть не упала. Парень тут же подхватил девушку, и, не отпуская, повел ее куда-то под ручку. А та послушно за ним пошла, словно привязанная.
Из груди Фэра вырвался глухой рык, в ярости он ударил по стеклу, не замечая возникшей вокруг него клубящейся темной ауры, и по гладкой поверхности в разные стороны зигзагами пошли трещины. Отшатнувшись от окна, император бросился к выходу. Черная, всепоглощающая ревность накрыла его с головой, и тьма, что дремала внутри него, проснулась, требуя наказать наглеца.
На пути у него вырос канцлер, и Фэр чуть было не швырнул в мужчину сгустком силы, что бурлила сейчас в его крови, но вовремя сумел остановиться.