В дверь постучали, я дёрнула ручку и обомлела. Курьер сжимал в руках букет лилий, яркий аромат которых тут же ударил мне в нос, а в другой держал бумажный пакет.
— Доброе утро, Ксения Дмитриевна, — улыбнулся курьер, протягивая мне цветы. — Пакет тяжелый, если хотите я могу помочь.
— Нет, спасибо, — я зарылась носом в букет, вдыхая опьяняющий запах. — Всего доброго.
Это становится традицией… Взяла пакет за ручки и побрела на кухню, прекрасно понимая, что в пакете завтрак, и, судя по логотипу ресторана, вкусный.
И даже практически не удивилась, обнаружив Цезарь, бутылку свежевыжатого сока, коробку круассанов. Но этому больному Ментору всё же удалось пригвоздить меня к полу в растерянности, потому что на дне лежала небольшая черная коробочка со знакомой пачкой сигарет, пахнущих запретным ароматом даже через целлофановую упаковку.
Свернула пленку, вытащила сигарету и провела ей у носа… Ментор…
Воспоминания забурлили, заставляя ёжиться от живых ощущений его прикосновений и вкрадчивого, аккуратного голоса, что проникал в меня ядовитым наркотиком, вытесняя боль и принося облегчение слёз.
— Поиграли и хватит!
Я бросилась к телефону, что разрывал моё сердце непрекращающейся мелодией, скинула вызов и убрала абонента туда, где ему и место - в ЧС.
На автомате надела спортивный костюм, схватила сумку и бросилась прочь из квартиры.
— Ника, ты дома? — практически прокричала в трубку, как только подруга ответила на звонок.
— Мишель, ты одурела? Суббота девять утра…
— Я еду…
Забрала у консьержки ключи от машины, зависла у подъезда в поисках своей малышки, а заметив, побежала. Меня подгонял страх… Вот только не страх Бориса или Германа, как выяснилось потом, а страх передумать…
«…И если тебя не станет, то и жизнь мне эта не нужна…»
Вновь и вновь повторяла его слова, выруливая с парковки своего ЖК. Как я могла предать его? Глаза пекло от слёз, но они снова застыли, не проливаясь потоком облегчения.
Ехала на автомате и выдохнула, лишь увидев дом, где жила Ника. Подруга встретила меня в халате и с зубной щёткой во рту, а с волос её стекали ручейки воды.
— Сеня, что случилось? — обеспокоено спросила она, наблюдая, как я, скинув кеды, стала метаться по квартире загнанным зверем. — Говори, не пугай меня!
— Ника, мне плохо! Помоги… Помоги мне… — ревела я, зарываясь пальцами в волосы, стянутые в гульку на макушке. — Я дура… Что я наделала? Помоги! Я умираю… Умираю…