Потом долго смотрела то в темноту, то на фонарь во дворе. Никита, наверное, места себе не находит, ищет меня, да и мама, она должна вразумить отца. Напряглась, вспоминая маму, ее лицо, глаза. Она была взволнована, но не напугана, не кричала и не требовала меня отпустить, как это делала бы любая мать, заступаясь за своего ребенка.
Нет. Нет. Нет, не может быть.
Открылась дверь, зажегся верхний свет, ослепляя, сощурилась.
— Эй, эй, сука!
Двое охранников уже вошли в комнату, сукой она называли меня. Не отреагировала, отвернулась, мне не о чем с ними разговаривать.
— Эй! Ты оглохла?
— Я не хочу вас видеть и уж тем более разговаривать.
Чувствую движение, они подходят ближе, прижимаю колени к груди, обхватив их руками.
— Ты хочешь домой?
Обернулась, короткие стрижки, бороды, глубоко посаженные глаза, они были похожи, но все же разные. Запах перегара и пота, но я жду, что они скажут дальше.
— Хочешь домой?
— Хочу.
Переглядываются, улыбаются, мерзко так, один даже чешет пах.
— Возьмешь в рот.
— Что?
— В рот, мой член. И его.
Все это время говорит лишь один — на отвратительном русском, коверкая слова, но смысл я поняла.
— Как вы меня отпустите? Просто в лес за ворота, ночью? — показываю за окно.
Нет, я не торгуюсь и не соглашусь на это, мне тошно от одной мысли, но теоретически мне интересно. Они, кажется, плохо меня понимают, а то, что я не сказала «нет», уловили. Тот, что молчал все это время, уже расстегивает ширинку, второй делает шаг ближе.
А мне даже некуда бежать, если вот сейчас они захотят меня трахнуть, а потом просто выкинут за забор, присыпав снежком. До весны никто не найдет тела, если, конечно, здесь весной бывают люди.
Страх прошибает тело, парализует, давит.
Их ведь правда никто и ничто не остановит.
8. Глава 7
Когда мы с Ником были в десятом классе, в середине учебного года к нам пришла новенькая. Милана. Рыжая, с непослушными, как и ее нрав, кудрявыми волосами и дерзким взглядом зеленых глаз.
Она была странная, нелюдимая, практически ни с кем не общалась, а когда обращались к ней, не всегда отвечала адекватно. Но мы как-то подружились.
Никита был против, говорил, что она не нашего круга, что попала сюда случайно. Оказалось, умерла ее мать, а отец, которого она не знала все пятнадцать лет, вдруг объявился и оказался очень богатым человеком.