Блондинка в синей униформе и с розовым блеском на полных губах улыбается, поправляет шейный платок. Я хочу обратить ее внимание на себя, но эта дура смотрит на Саида, словно перед ней непонятно какое божество во плоти.
— Здравствуйте, чем могу помочь? — спрашивает по-английски, ну хоть этот язык я могу понять.
— Стамбул. — Четкий ответ, и два паспорта ложатся на гладкую поверхность стойки.
— Да, конечно, одну минуточку, мистер Джалал.
Паспорт? Откуда у него мой загранпаспорт? Меня что, отдали со всеми документами, родословной, сертификатом о прививках и датами случки?
— Я… девушка… помогите мне. — Каждое слово дается с трудом, но она меня не слышит.
— Дарина, ты что-то хочешь сказать? — Саид обращается ко мне, тянется, гладит по щекам костяшками пальцев, царапая кожу камнем в кольце на мизинце. — Твой шрам еще болит? Тебя это беспокоит?
Слова четкие, тихим голосом, не хочу, чтобы он трогал меня, отворачиваюсь. По спине течет холодный пот, он не даст сказать мне ни слова. Но даже если эта тупая курица в униформе и услышит меня, то не поверит.
— Мистер Джалал, ваши билеты. Лучшие места в бизнес-классе. Приятного полета вам и вашей спутнице.
Так все просто?
Меня не разыскивают? Мои данные не разосланы всем службам, вокзалам, аэропортам, куда еще в случае похищения уходит информация? Как насчет плана «Перехват», отряда СОБРа и ОМОНа? Совсем ничего? Реально?
Не хочу никуда идти, нет сил, слезы душат, пустота внутри заполняется горячей лавой обиды и непонимания. Я на самом деле ничего не понимаю. Сколько или чего именно должен мой отец этому человеку? Почему даже Никита так себя повел по телефону?
Кто на самом деле Саид Джалал?
Что его могло связывать с отцом?
Меня ведут, взяв за локоть, в зоне ожидания VIP тепло, приглушенный свет, играет тихая музыка. Я наконец сажусь в кресло, закрываю глаза, чувствуя, как слезы вновь обжигают щеки, как горит все мое нутро, понимаю, что мне не вырваться, не сбежать.
— Никита, прекрати, не надо, перестань… Что ты делаешь?
Вздрагиваю, а потом сразу морщусь. Словно хлыстом по спине от этой фразы, боль — острая, мгновенная. Голос совсем рядом, смех, шорох.
— Ну, Ник, здесь люди, и все смотрят.
Открываю глаза, дышать трудно, пульс стучит в висках, меня сейчас стошнит от нервного срыва прямо за этот светлый ковер. Не могу заставить себя повернуться, но я должна.