крыша (это вы крыша), – под ней непременно должно что-то крыться. В смысле: кого-то вы прикрываете. А никто ничего и не знает. Тогда стали интересоваться: как вы в быту, с соседями ладите или есть конфликты и что у вас на стороне, какие привязанности и интересы: ну, там, бильярд с авторитетами, банька с девочками, антиквариат. Одним словом, всю подноготную…
– И?..
Арапов смотрит на меня с того рода удивлением, с каким глядят на обставленного флажками волка: что же, крепко попался? а ну как выпрыгнет – и за глотку!
– Нет, пока ничего конкретного. В смысле – никакого компромата. Все как бы между прочим, по мелочам, – тянет он с невольно проступающим на простоватом лице сожалением: не напрасно ли впутывается, к той ли стороне пристал, а ну как волк и не волк вовсе? – Но мы ведь не пальцем деланные, наша задача – понимать с полуслова. А еще, после всей этой тягомотины, нас выпроводили, а доверенных оставили – для отдельного разговора: Деревянко, Костика, Смурного…
«Кажется, серьезно… – в моем мозгу наконец выкристаллизовывается из месива мыслей главная, и гудит, и пульсирует вместе с сердцем и наперегонки. – Но в чем причина? Из-за чего? Кому перешел дорогу? Ведь ничего в этом сволочном мире так просто не бывает!»
– Вот что, Арапов, – я медлю, как бы взвешивая каждое слово, хотя сознание сумеречно, в голове – каша, и сказать-то мне Арапову, по существу, нечего. – Вся эта бодяга, скорее всего, – проверка на вшивость. Типа: мы поставили задачу – информация засветилась, – значит, кто-то информацию слил, в управе «крот». И уже неважно, что слил – в прокуратуру… Поэтому первое: никому ни слова. Молчание – золото. Второе: поставленную задачу вам надлежит добросовестно выполнять. Третье: о выполнении и результатах первым должен знать я. Извольте купить новый стартовый пакет, а еще лучше – вместе с новым телефоном, но по мобильному не болтать, только где и когда!.. Ты-то сам нигде не засветился, парень? Может, это тебя пасут, и поэтому провоцируют – так примитивно и грубо?
У бедного опера округляются глаза и дрожат губы, он тяжело дышит – с прикладыванием руки к сердцу: мол, ни-ни, ни сном ни духом, ни в чем предосудительном не замешан! Что же, разумеется, это жестоко, но тревога, разделенная пополам, уже как бы и не тревога.
– Что думаешь делать дальше? – дожимаю я, отечески кладя руку на плечо Арапову.