Будто бы она в санях за коровой по болоту едет, а лето вокруг, корова-то проваливается, болото дышит, запах угарный пускает, голову кружит, багульник в цвету стоит, а корова мычит страшной мУкой, того гляди сдохнет. А над головой ворОны так и кружат, стоном стонут, надрываются. А навстречу баба страшная огромная встает с зубами железными, ржавыми– Ржавчина болотная. И говорит гулко: – а подай-ка ты мне, Марья, то, что имеешь, но сама не видела!
Догадалась Марья, что та ребеночка будущего требует, и отвечает в бреду смело: – а сама себе роди!
Ржавчина болотная зубами заскрежетала– аж искры пошли, и отвечает: – а тогда я тебя саму заберу!
И как прыгнет через сосенки мелкие, через чарусу глубокую прямо к Марьиным саням! Руки с железными когтями тянет, зубами скрипит, нос кривой чуть в сани не втыкается!
Но и Марья баба крепкая, палкой в нее тычет– бежать-то некуда, болото кругом, да и брюхо мешает. А тут куколка под руку попалась. Которую наяву-то вырезала. Как в бреду с ней лежала, так и схватила. И так удачно попало, что и там, и там куколка-то и пригодилась.
Бросила ее Марья в рожу чуды болотной, ну нос и раскровенила. Та заревела страшно, схватила деревяшку-то резаную и давай ее грызть. Голову сгрызла, руки, ноги, Марья во сне ни жива ни мертва на санях сидит, на Ржавчину смотрит, а та кукле брюхо непраздное грызет, да зубы соскакивают. Злится, рычит, а прокусить не может. Ну, Марья тихонько во сне коровку подогнала, та не спеша сани вытянула, обе и ушли от нечисти не торопясь. Кроме куколки, урону никакого не понесли. Так и сон кончился.
А наутро Марья рожать начала. Долго, трудно, но родила сыночка мужу Ивану. А куколку ту, брюхатую, в руке сжимала. А когда от бремени-то разрешилась, и руку разжала. Та куколка оказалась, да не та. Тоже праздная, без брюха. Вот и думай– то ли Марья так дерево сжала, что ровно его смяла, то ли на самом деле во сне деревянная баба своего ребенка за живого в обмен отдала.
А сынок крепкий родился, ладным вырос, отцу хорошо помогал.
Ходи да оглядывайся
Давным– давно в вологодских лесах да болотах жили староверы раскольники. Голодали, мыкались, но веру свою старую держали. Много им претерпеть за нее пришлось, сколько их померло от болезней лихих да милостей царских. Но ничего, тепрели держались, детки рождались, жили как-то. Но и власти не дремали– за лесами следили да сразу ловили, как кого из них заметят. А заметить просто было– бороды небриты, ногти нерезаны, да и волосы топором рублены– вера им запрещала то, что Богом дано, самим с себя убирать.