Совпадение наблюдений.
У меня – чистая физика. У Виктора Борисовича Шкловского – метафизика. С разницей в двадцать лет Виктор Борисович напишет – не про Юру:
Каждый новый шаг в литературе и искусстве – шаг вперед, и в то же время он кажется началом какого-то падения…
Человек, перемещая ощущение своего веса, как бы падает вперед. Другая быстрая нога исправляет падение.
Юра – поэт. Они все поэты в этой компании. Застенчивый, с птичьим обликом, Толя Горюшкин – фамилия ли определила характер, по характеру ли кому из предков досталась, – птица певчая, не ловчая, никогда не лез на первый план, оставаясь в тени Юры и Сережи, а вернее всего, оставаясь в себе, погруженный в себя, умея вдруг полоснуть острым серпом полускрытых зрачков, в которых взрослое понимание вещей, не выговариваемое всуе, только в неясных стихах. Женя Коршунов, любитель дам, почти всегда пользовавшийся взаимностью, несмотря на хромоту или благодаря ей, нес ее сходно с лордом Джорджем Байроном и дорожил сходством. Пигалице, зная Сережкино отношение к ней, не постеснялся посвятить любовную поэму Тигренок – лежит где-то в бумагах, начертанная крупным, кудреватым почерком, – вызвав у адресата гремучую ответную реакцию: приятно-неприятно-досадно. Поэма не понравилась. Белокурая бестия Слава Холопов – страшно подступиться. Через годы боязнь прошла, в Дружбе народов началась дружба. Появляется Гарик Зайонц, он учится не у нас, он геолог и поэт. Никто не злой, но Гарик светится сказочной добротой. Когда у пигалицы всё валится из рук, он, тотчас вычислив ситуацию и ни на что не претендуя, включает обогрев своих ласковых угольных глаз. Однажды, на выходе компании из какого-то кафе, пигалица стремительно обернулась к нему и, тронув рукой, проговорила: Гарик, я всё вижу и за всё благодарю. И запылала. Она часто пылала. Витя Крутоус, суховатый, маленький, складный, писал стихи, как все, но гораздо выразительнее – статьи о стихах. Очень умен – его называли вторым Белинским. Почему им не стал, не знаю. Вторым Белинским стал сероглазый мальчик из Костромы, Игорь Дедков, а лучше сказать, первым и единственным Дедковым, сделавшим для литературы больше всех.
Наравне с Сережей.
Дневник:
В «НГ» журнальный анонс: Игорь Дедков. «Холодная рука циклопа». Дневниковые записи известного критика и литературоведа 83–84 гг., иной раз поражающие меткостью литературных и жизненных характеристик. Сформулированы взгляды на творчество Киреева, Кучкиной, Маканина, Петрушевской, Проханова…