Каннам style - страница 70

Шрифт
Интервал


– Удобно получилось, – кивнул Минхо, – что ты водишь коня.

– В моей семье ничего не бывает случайно, – она сняла пальто и осталась в тонком шелковом халате. – Мать считала, что благородная девушка должна уметь три вещи: играть на пианино, говорить по-английски и сидеть в седле.

Рассвет раскрашивал город акварельными красками – сначала бледно-розовым, потом золотистым. Случайные туристы, вышедшие на утреннюю прогулку, застывали при виде невероятной картины: юная азиатка с волосами цвета воронова крыла на белом коне, с Эйфелевой башней на заднем плане.

Полупрозрачная шелковая накидка от Dior, подобно крыльям бабочки, то прикрывала её наготу, то взлетала на ветру, обнажая безупречное тело. Она казалась воплощением древней легенды о леди Годиве – такая же гордая, такая же прекрасная в своей откровенности.

Предрассветный Париж не обращал на них внимания. Редкие прохожие – работники кафе, спешащие на смену, туристы с фотоаппаратами – на мгновение замирали, но тут же отводили взгляд. В конце концов, это же Париж – город, уставший удивляться.

– Представь, что ты не кореянка из Каннама, а принцесса древности, – говорил Минхо, щелкая затвором фотоаппарата. – Ты не позируешь, ты – освобождаешь город.

Легкий туман стелился по земле. Копыта коня разбивали его, как стекло. Хесу подняла голову – гордо, словно действительно спасала город, а не свою карьеру.

Хесу не дрожала от утреннего холода. Движения ее были отточены годами тренировок – спина прямая, подбородок приподнят. Жест, который невозможно купить даже за деньги Samsung Group. Аристократизм, впитанный с детства, когда мать заставляла часами сидеть над учебниками с книгой на голове.

Когда очередной порыв ветра сорвал накидку, полностью обнажив ее тело, Минхо инстинктивно опустил камеру – секундная растерянность профессионала. Но Хесу только откинула голову назад и рассмеялась – звонко, свободно. Смехом человека, который наконец снял с себя груз притворства.

– Снимай! – крикнула она. – Чего ты ждешь?

В этот момент она была настоящей – не женой наследника Samsung, не звездой корейской сцены, а просто человеком, на мгновение освободившимся от своей судьбы. Красивая той редкой красотой, которая существует вне эпох и стандартов – красотой свободы.