и жги листы, коль растопиться нечем,
поигрывая занемевшим мускулом.
* * *
Гале
Так устану – что ты к устам
поднесёшь мне однажды зеркальце
и проржавленный пьедестал
за кумиром на небо сверзится.
Посади меня в чернозём –
лучше так, чем терпеть и мучиться:
отрыдаться разок за всё,
дорогая моя попутчица.
На плечо да на хрупкий стан
не возьмёшь ведь всю силу храма ты,
виноватится ангел сам –
нет поэту охранной грамоты.
Облака керосином жгут,
полыхает бумага писчая –
как же сильно меня там ждут,
что ожогами лишь я жив ещё.
* * *
Часы стучат в ночные барабаны
и цокают надменно язычком,
а тишина, раздробленная ими,
в травмпункте в очереди
корчится от крика.
Минуты не срастутся в вечность…
…Но где-то в детстве
мгновение садится на ледянку
и с горочки стремительно скользит.
Мгновение скользит…
КОМПЬЮТЕРНЫЙ ВИРУС
Когда у Ангела иссякнет
волшебный звук – мышиный клик –
и сисадмин, и хакер всякий
одарят пятками угли.
Тогда сойдутся в небе куцем
комет бесчисленных круги
и антивирусом сотрутся
и аватарка, и логин.
Пароль искать уже не нужно –
за дело взялся программист,
но путь его, как сервер вьюжный,
на мониторе жизни мглист.
Гугли же крепкие носилки,
когда зависнет сердце вдруг –
мы все пройдём по Божьей ссылке,
пути земного сделав крюк.
ЗА КРОВАВУ РЕЧЕНЬКУ
За кроваву реченьку, за мосток
отправляться в путь контрабасу нужно.
Впереди Ичкерия и Моздок,
впереди война, разговор оружья.
Впереди предательство и чины,
самопальный спирт как итог зачистки.
Километры берцами сочтены,
а слова домой – и не перечислишь.
За спиной Аргун и удар в обхват –
сто голов под роспись в ворота чехов;
прибалтийский цейс из ближайших хат;
на растяжке крик разрывного эха.
Если вышел срок тебе – помолчим.
Походив по горным дорогам с нами,
ты наверно видел звезду в ночи,
и она шептала тебе о маме.
Это просто тень на глаза легла
и сморило вдруг молодое тело…
На поминках водочка так легка,
хороша в графинчике запотелом.
И теперь гуляет в раю душа,
позабыв про ужас ночного боя…
На поминках водочка хороша,
на зубах хрустит неизбывной болью.
* * *
Всё, что жизнь проговорила,
всё, что совесть не прочла –
протрубило Гавриилом,
утекло путём ручья.
Отблестело, отзвенело,
в гулком небе назвалось
и в измученное тело
пролилось душой насквозь.
Отшумело, отзвучало
липким ливнем громких слов –
бесконечное начало
и задумчивое зло.
Всё, что справа, всё, что слева –