Строжит деревья ветер-брадобрей,
Стрижёт случайный лист с февральских веток.
Танцуют пальцы: "Купишь молока?"
"Какие планы, бро?", "Смешная фотка!"
Лучится смайлом красная строка,
Абзацы группируются в охотку.
В клаксонов суматошный перекат
Внедряется зарянки робкой нотка.
Пишу, к рекламной тумбе прислонясь.
Готовится капель сорваться с крыши.
И вдруг… "Когда же я тебя увижу?
Скучаю. Не плети резонов вязь -
Что я тебе не нужен отродясь,
Что нами, чёрт, порыв минутный движет!"
Пишу: "Конечно, нет! Наверно, да…"
Седлаю лавку, млею – рохля-рохлей!
Пишу: "Куда мне сердце передать?"
Пылают щёки, в глотке пересохло.
Прохладу вытесняет теплота,
Гнетомая из мартовского сопла.
Зима. И замшевость кустов,
И красногрудость птиц сезонных,
И солнца реденький наклёв,
И льда заманчивые зоны.
В помойках ёлки налегке,
Трамваев транспортные латы,
И дворник в ярком кожушке,
Проклявший звонкую лопату.
И вехи франтов-фонарей,
И переулков переглядки;
И мы. И я селюсь в твоей
Добротной замшевой перчатке.
И мы не помним про мороз,
Про птиц, про транспорт в панораме,
Про день, пустившийся вразнос,
Про лёд, про хмарь. И между нами
Круженье снежной мелюзги
И ветра хамские помехи.
И ни одной не видно зги,
И ни одной не нужно вехи.
…А у меня – ресниц размах уступчив, да ноги бесконечны. Жаль и зря.
Обречена строгать морковь на супчик.
Двадцатый от начала января.
Правильный путь мельтешит:
Шлют светофоры подарки.
Ларинготрахеит
Старенькой иномарки
Лечится на ходу:
Скорость купирует кашель.
Зиму имея в виду,
Ручкой пейзажи машут.
У лобового стекла -
Жвачки, бумажки, перчатки;
Но достаёт тепла
В этаком беспорядке:
Дворники по лбу – раз-раз,
Тявкает мини-собачка,
Тих в магнитоле джаз,
Громки вестей подначки.
По лбу – и бьёт ключом
Жизнь в дурной иномарке
Ласковый трёп – ни о чём,
Кашель – чуть-чуть, ремаркой.
Бьются пути о борт,
Зимние сказки – мимо.
…Сзади – крутой сноуборд.