За горе-супругами пришла очередь Рыбакина. Односельчане его всюду шарахались – так и в церкви держали заметную дистанцию.
– Отец Борис, я выполнил ваши наказы, а на душе тяжело. Что еще можно сделать, какую молитву прочесть?
Так и хотелось ответить, что за убийство никогда ему не получить прощения. Но долг священника обязывал сказать то же, что и всем, и всегда.
– Молись и будешь ты услышан. Спаси Господь, – проговорил отец Борис, помазывая его и отпуская.
Священнослужитель дослушал остальных, повторяя одну и ту же процедуру. И поражаясь, насколько собственные слова стали машинальными, заученными, потеряли сакральность. Сегодня вдруг вслушавшись в то, что ему говорят, отец Борис ужаснулся: сколько грехов… Им просто было нужно прощение. Временное заглушение совести, которого хватит до следующего раза, когда все повторится снова. Почувствовать стыд и вину (перед Богом, не перед собой или семьей), прийти на службу в храм – и освободиться. Начать все сначала с еще большим упоением.
С этой поразившей его мыслью отец Борис еле довел свою Литургию до положенного завершения. Когда селяне принялись расходиться, он услышал, как две бабушки обсуждали Егоровну – местную травницу.
– Надо сходить к Егоровне, а то спину совсем тянет, – посетовала одна.
– Сходи, подлечись, – одобрительно кивнула вторая, – заодно узнай, когда она меня примет. Хочу спросить, каким урожай будет, и стоит ли мне покупать новую газонокосилку.
Старушки направились к выходу, у порога обернувшись и перекрестившись. Отец Борис застыл в немом изумлении: они теперь обсуждают свои греховные дела, даже не успев уйти за пределы храма. Что-то требовалось менять. Как можно скорее.
Батюшка постепенно отошел от неутешительных размышлений и, казалось, вернул себе душевное равновесие, миролюбие. Но день сегодняшний приготовил для него еще сюрпризов.
Вскоре в воскресную приходскую школу стали подтягиваться воспитанники. Отец Борис вышел их поприветствовать. Маленькая часовня служила им местом для занятий, куда и сопровождала детей матушка Ольга. То была настоятельница пожилого возраста, одной из первых предложивших отцу Борису помощь в обустройстве этой церкви, которую он воздвиг с нуля. Матушка взяла на себя всю отчетно-бумажную работу, ведение хозяйства и связь с внешним миром. Он безгранично уважал ее, хотя порой воспитанники считали матушку слишком строгой. Да, настоятельница Ольга редко улыбалась, что немного настораживало. Но для отца Бориса она была образцом порядка, послушания, смирения и христианской мудрости, что важнее.