Такое объяснение согласуется с положением об избыточности мозга и тезисом об увеличении интенсивности информационного обмена.
Если широкий функционал клеток мозга существует уже, по крайней мере, 40 тысяч лет, то вопрос формы коммуникации вторичен. Буквы, картинки – какая разница? Древнейшая из существующих национальных цивилизаций, китайская, до сих пор использует графические символы, обозначающие и звуки, и смысл.
Таким образом, коммуникация определяется доступным нам средством производства информации, а его выбор – насущной потребностью в переработке извлекаемых сведений. В таком случае этапы развития человеческого общения выглядят так:
1. Фонокоммуникация (средство производства – голосовой аппарат)
2. Фотокоммуникация (средство производства – зрительный аппарат)
3.?
Звук и буква – не единственные инструменты коммуникации. Речь – не самая эффективная форма общения. А что тогда? Что вписать в третьем пункте вместо знака вопроса?
Почему лингвисты ошибаются
Большинство языковедов не согласятся с моим взглядом на коммуникацию. Ведь язык есть буквенно-фонетический способ общения. Который они тщательно изучают всю свою жизнь.
Заблуждение о превосходстве национального языка над прочими формами коммуникации и о том, что он будет всегда, укоренилось глубоко. Истоки этого недоразумения следует искать в истории лингвистики.
Лингвистика как научная дисциплина возникла в индустриальную эпоху>1. И унаследовала главные принципы индустриального осмысления реальности, как то: индуктивизм, линейное (географическое) мышление, антропоцентризм, утилитаризм. Однако своим возмужанием языкознание обязано, конечно, Фердинанду де Соссюру (Ferdinand de Saussure).
Полагают, что главная заслуга Соссюра состоит в разграничении категорий языка и речи. В действительности гипотеза учёного была более радикальной. Сопоставив язык и речь, Соссюр сделал вывод, что первое важнее второго>23.
Между прочим, Фердинанд де Соссюр аргументировал свой тезис, ссылаясь на некоторые неврологические факты. Но, к сожалению, интерпретировал их неверно.
Соссюр называл язык «наиважнейшей из знаковых систем» и предостерегал от исследования речевых актов в ущерб изучению буквенно-фонетических систем. Таким образом, он дал смысл жизни нескольким поколениям лингвистов. Если язык важнее речи, то на факты, добытые нейронауками можно вообще не заморачиваться.