На следующий вечер я прибыл к тому же месту, в то же время. Разогнав лодку, я за 15 метров до камышей вынул из воды и тихо уложил вёсла. Камыши с шуршанием придержали врезавшуюся в них лодку. Когда она остановилась, я бесшумно взял заранее приготовленную удочку и забросил насадку так, что поплавок освещался светом зари. Пиявки у меня не было, и на крючок №7 я насадил крупную стрекозу с отрезанными крыльями. Поклёвка была точно такой, как вчера, и я надеялся возобновить знакомство со вчерашним язём. Но при вываживании рыба, хотя и бойкая, показалась мне менее увесистой. Взяв её подсаком, я обнаружил, что эта была огромная краснопёрка – грамм на 500. Таких я раньше ловил только на нижней Волге. Стрекоз у меня больше не было, я насадил на крючок мелковатого для него кузнечика и сделал заброс теперь уже в сторону заката, подозревая, что предыдущая рыба распугала соплеменниц в прежнем месте. Поклёвка не задержалась, и добычей стала ещё одна краснопёрка, не намного меньше в длину, но заметно легче – грамм на 300. Следующие забросы в обе стороны были безуспешны. Шумно плескавшиеся краснопёрки разогнали стайку. Менять место уже было поздно, быстро темнело, и я поплыл на стан. Этих двух рыб вполне хватало нам на приличную жарёху.