Аштавакра открывает другую перспективу видения. Он говорит: «Ты – Свидетель всего, предсущее Я. И ты никогда не переставал этим быть. Все, что кажется существующим, – лишь твои проекции». Поэтому в Аштавакра-гите не дается путей и практик. Некуда идти, нечего достигать. Поиск создает искомое. Искомое – это ищущий.
Аштавакра предлагает свидетельствовать из того состояния, что находится за пределами мира фантомов и миражей. Это состояние не имеет наименований. Любое его определение будет лишь концепцией. Даже недвойственность, единство, реальность – легко превращаются в концепцию. Любая мысль о Непознаваемом – всего лишь мысль. Всякое переживание Единства – всего лишь сон. Аштавакру не увлекает битва снов. Ему не важно, куда возвращаются фантазии. Он не озабочен созданием и сохранением идей. Он не озабочен разрушением догм. Он не отягощен страстью проецировать смыслы на Реальность.
Его послание наполнено радостным осознанием тщетности всех слов выразить Невыразимое.
Он приводит к последнему зеркалу, в котором отражается лишь непостижимый танец бытия, смеющегося над стремлением к просветлению и над усилиями достичь освобождения. Осознание я-есмьности не требует усилий. «Я есмь» никогда не теряется, ничем не порабощается и никем не достигается, ибо нет двух «Я есмь». Нет того, «кто» мог бы пробудиться. Осознающее присутствие никогда не засыпало.
Гита апофатична, но ее тотальная деконструкция иллюзий ведет не к бездне нигилизма, а к сопричастности Свету и безбрежному океану счастья и осознания. По всему тексту рефреном проходит «Живи счастливо», «Будь счастьем».
На поверхности океана осознания появляются волны миров, цивилизаций, систем верований. Они сталкиваются и исчезают. И Аштавакра-гита фокусируется не на волнах, а на океане.
Все учения и верования, все скорби и ожидания растворяются в торжестве недвойственности. Если нет второго, то где тогда заблуждение и понимание, где субъект и объект. Это «где», как зов вечности, раздается в Гите многократно.
Но и он умолкает…
И остается только Тишина…